Кто стоял за декабристами

Великий князь рвался обратиться к мятежным солдатам, чтобы и их убедить. Но государь уже знал, что случилось с Милорадовичем, с Войновым, запретил ему. Только сам с Бенкендорфом выехал на Сенатскую – увидеть, что там творится. Его встретили залпом, пули просвистели над головами. Постепенно стягивались верные части. Кавалергардский полк, 2-й батальон преображенцев, батальон Финляндского полка, подразделения Павловского, Егерского полков. Государь распределял их, окружая площадь. Михаила послал встретить на подходе Семеновский полк и занять участок со стороны Крюковского канала, по другую сторону стройки Исаакиевского собора. По мере прибытия войск осмелела полиция. Стала расчищать площадь от собравшегося народа, вытеснять его. Но при этом толпы только разделились на два кольца, одно вокруг мятежников, другое по краям площади.

А силы восставших тоже увеличились. В Гвардейском флотском экипаже все ротные командиры состояли в заговоре. Во время присяги начали протестовать, отказались приносить ее. Начальник, генерал Шипов, вроде бы навел порядок, арестовал смутьянов. Но экипаж остался без офицеров, матросы волновались. Когда с Сенатской донеслась стрельба, в казарму вбежал заговорщик Петр Бестужев. Закричал: «Наших бьют! Ребята, за мной!» Матросы освободили арестованных, отшвырнули капитана I ранга Качалова, силившегося остановить их в воротах. К счастью, в суматохе забыли несколько пушек, имевшихся в экипаже. Но оцепление Сенатской площади еще не успело замкнуться, по Галерной улице матросы присоединились к каре Московского полка.

Ну а император, посовещавшись с генералами, решил попытаться разогнать мятежников кавалерией. Сам Николай скомандовал конногвардейцам: «За Бога и царя, марш-марш!» Генерал Орлов приказал атаковать подивизионно, сам повел 1-й дивизион. В общем-то главный расчет был на психологическое воздействие – что при виде несущейся на них кавалерии солдаты не выдержат, побегут. Но этого не произошло. Снега на площади было мало. Лошади не были подкованы на шипы, копыта скользили по обледенелым булыжникам. Взять разгон не получилось. А бунтовщики сомкнулись в каре, ощетинились штыками, встретили огнем. Падали кони, убитые и раненые всадники. Тяжелую рану получил полковник Вельо – остался без руки.

После нескольких попыток атаки прекратили. Единственным результатом стало то, что часть площади очистилась от толп, и к царю сумел прорваться подошедший гвардейский Коннопионерный дивизион. Когда кавалерия задачу не решила, заговорили о крайнем средстве – артиллерии. Для начала – устрашить ею восставших. А если не поможет… Конная артиллерия во время присяги проявила колебания. Поэтому Николай послал генерала Потапова и поручика Булыгина привезти несколько орудий «пешей» гвардейской артиллерии.

Но и среди остальных царских войск не все были надежными. В Финляндском полку одна рота только что вернулась из караулов и присягу еще не принесла. А одним из взводов командовал заговорщик Розен. При выдвижении к Сенатской площади на Исаакиевском мосту он скомандовал: «Стой!» Закупорил мост, остановив свой взвод и три роты, следовавшие за ним. Командиры понукали их, силились возобновить движение – но без всякого успеха. Одни солдаты заявляли, что присяги не приносили и против «своих» не пойдут. Другие принесли ее, но тоже не желали драться со «своими». А Розен прикидывал – если на Сенатской начнется бой, увлечь за собой остановленные роты и ударить в тыл царским частям.

Также и в Егерском полку 2-му батальону возле Каменного моста приказали идти вперед, но откуда ни возьмись вынырнул тот же кандидат в цареубийцы Якубович. Скомандовал: «Налево кругом!» Посторонний офицер, вообще не из их полка, но его с какой-то стати послушались, он увел целый батальон назад. Государю передавали известия о каких-то беспорядках в Лейб-гвардии Гренадерском полку, о восстании Измайловского полка. Слух о нем оказался ложным – в Измайловском во время присяги только несколько младших офицеров принялись кричать «за Константина». Но солдаты послушались не их, а старших начальников, и смутьяны тоже подчинились, вместе с полком принесли присягу, выступили против сообщников.

Но ведь это выяснилось не сразу. Исход противостояния выглядел еще совсем не определенным. На всякий случай Николай распорядился подготовить эвакуацию своей семьи в Царское Село. А в Зимнем он оставил только слабый караул, одну роту финляндцев, передав командование коменданту Башуцкому. Для охраны дворца государь вызвал части, подчиненные и преданные ему лично, два саперных батальона, Гвардейский и Учебный. Но прибыли ли они – ничего не было слышно. Николай сам решил съездить ко дворцу и узнать, как там дела.