Кто свистит в ночи

Утром мама повезла их с Эваном по магазинам. Поехали на «студебекере». Ни восклицательного знака на ветровом стекле, ни прав у мамы не было; она словно напрашивалась, чтобы ее остановил первый же коп. Отец должен был выйти из тюрьмы через пару месяцев. Мама сказала, что папа уедет на своей машине, но до тех пор она заслужила право пользоваться автомобилем, и плевать на риск. Вела она тем не менее аккуратно, и никто их не заметил. А если и заметили – останавливать не стали.

Несколько часов смертельной скуки, как Хэл называл поход за школьной формой, и они направились в больницу – проведать Дуга. Тот поправлялся довольно медленно и тоже ужасно скучал. «Просто умираю, как домой хочу», – говорил он. Домой – это значило к ним, к Корри и мальчикам.

Кев Риксон уже вернулся из «Графтона» – правда, только для того, чтобы упаковать сумку, сесть в машину и умчаться. Дверь его дома так и осталась открытой. Порой так бывает, что возвращаться домой просто ни к чему, объяснял Хэлу мистер Габор. Наверняка жизнь в Мурабуле уже не будет прежней…

А пока был День Австралии, и Хэл протащил через пустоши полную банку керосина. Чистое сумасшествие.

Вода заплескалась вокруг грязных ступней, и Хэл мимоходом подумал, что рак может схватить его за ногу. Если, конечно, здесь еще остались раки. В любом случае они зарылись глубоко в ил, спасаясь от жаркого солнца.

Хэл вновь надел сланцы, поднял банку и бегом припустил вверх по склону. На полпути к вершине он выдохся. Остановился, перехватил банку и продолжил подъем, прижимая ее к груди.

У обшарпанной желтой двери «Придорожного дворца» он опустил емкость на землю. Пот заливал глаза, футболка была – хоть выжимай. К ступенькам, словно паутина, приклеились обрывки желтой полицейской ленты – последнее напоминание о происшествии, если не считать рекламный щит «Курио девелопментс», гниющий на заборе. Какой-то остряк стер несколько букв, и получилось «Кури ментс». А ниже ярко-красным фломастером приписали одно слово: «УБИЙЦЫ».

Хэл оглянулся на извилистую тропку, надеясь, что вот-вот появится Али. Она сказала: «Наверное, приду». Впрочем, когда Али говорила «наверное», это могло означать что угодно.

Хэл сообщил ей, как намерен поступить с прицепом, но Али ничего ему не ответила. Он всячески давал ей понять, как сожалеет о том нехорошем слове, а она лишь несколько раз обозвала его тупицей. Правда, уже потом Али говорила, как рада, что Хэл остался в живых; надо думать, это хороший знак.

По крайней мере, в последний раз она на него уже не кричала.

– Ну как, Али? Придешь?

– Наверное.

Наверное… С ней или без нее, Хэл должен был сделать то, что задумал. Он толкнул дверь, набрал воздуха в легкие и шагнул внутрь.

Мухи по-прежнему жужжали в тесном помещении. Сам воздух здесь был каким-то мертвым. Пахло смертью, и у Хэла побежали мурашки по коже. Он поставил банку с керосином на пол, снял с нее крышку и огляделся. Коричневые пятна все еще были заметны на полу и на стенах. Здесь все и случилось, в маленьком полуразвалившемся доме, который накрепко связал несколько человек, в том числе и тех, кто мечтал приобрести этот клочок земли. Кое-кого он продолжал связывать и сейчас. Хэл усмехнулся, вспомнив, что Али верит в злых духов, населяющих эту хлипкую старую коробку. Что ж, здесь и правда обитали духи, но теперь пора их освободить.

Чтобы облить матрац, пол и маленькие деревянные полки, ушло всего несколько секунд. Пары керосина заставили глаза заслезиться, хотя и перебили запах смерти. Хэл запустил руку в карман. Черт!.. Он лихорадочно обшарил остальные карманы. Где же спички?

В комнате стояли огарки свечей – значит, должны быть и спички. Спички, спички… Наконец он нашел коробок рядом с заплесневелым матрацем, посреди серых скомканных наволочек. Слава богу! Открыв коробок, Хэл обнаружил внутри жемчужную сережку Дженны, ту самую, которую он спрятал в наволочке. Дьявол, кто засунул ее в спичечный коробок? Так или иначе, у сережки была пара, и он вынул ее из кармана – вторую серьгу Хэл нашел утром в бардачке «студебекера». Он аккуратно положил обе сережки в коробок и поместил его между простынями, а потом невольно застонал:

– Проклятье, спички!

Мальчик раздраженно топнул, и все сооружение содрогнулось.

Снаружи раздался звонкий смех. Хэл резко повернулся и увидел силуэт в дверном проеме. Али была в своей обвисшей шляпе, с улыбкой до ушей.

– Ты меня с ума сведешь, Шерлок!

– Али, ты пришла! – Хэл едва не кинулся обнимать ее, но в последний момент остановился.

Она печально кивнула.

– Ты же хотел тут все поджечь? Решила принести тебе спички. – Она потрясла коробком. – Эх, глупыш!

Хэл взял коробок и рассмеялся.

Али не хотела поджигать сама – опасалась, что ее могут натуральным образом вывалять в смоле с перьями, если она станет причиной лесного пожара. Хэл сомневался в обоснованности ее страхов: ничего горючего или воспламеняющегося около прицепа не было – деревья начинались на другой стороне ручья.

Когда он повернулся к Али, та уже сидела на жердочке забора, постукивая ногами по плакату «Кури ментс».

– Ты уверена насчет духов и всего такого?