Ее философия привлекала участников «Коллектива» даже больше, чем ее проза, или возможность называть себя друзьями знаменитой писательницы. Они считали ее гением, равных которому нет. Субботними вечерами они обсуждали тонкости и нюансы, но никогда не подвергали сомнению базовые постулаты, которые предлагала им Рэнд. В процессе этих затяжных собраний Рэнд была неутомима, и разговоры часто продолжались до рассвета. Слушатели восхищались тем, как возможность поговорить о философии преображает ее, даже после целого дня писательской работы. Они не могли знать, что для того, чтобы быть на одной волне со своими молодыми поклонниками Рэнд пичкала себя амфетаминами, поток которых стал для нее практически непрерывным.
Фрэнк О’Коннор выступал в привычной для себя роли безмолвного любовника, почти декоративной фигуры. Когда начинались вечерние разговоры, он подавал гостям кофе с печеньем, но сам почти не принимал участия в беседах, а иногда и вовсе просто тихо дремал у себя в кресле. Возвращение в Нью-Йорк стало для О’Коннора чувствительным ударом. Он предпринял робкую попытку заняться продажей цветов – но без собственной земли и оранжереи, которые остались в Калифорнии, этот бизнес давал мизерную отдачу и вскоре прогорел. Рэнд, будто не понимая, что причиной отчужденности стал ее собственный каприз, объясняла поведение мужа гостям по-своему: «Он бастует». Она продолжала дорожить их отношениями, всегда представляясь новым знакомым как «Миссис О’Коннор». Рэнд была в восторге, когда он предложил сделать название одной из глав – «Атлант расправил плечи» – названием всего романа, и с гордостью объявляла всем новым посетителям, что это придумал Фрэнк. Однако этого было мало, чтобы замаскировать его неспособность притворяться одним из тех хладнокровных непобедимых героев, которых изображала Рэнд в своих литературных произведениях.
Глава 26
Почитатели и критики
Одним из любимчиков Рэнд – хоть поначалу он ей и не понравился – вскоре стал Алан Гринспен. В течение десяти месяцев он был женат на лучшей подруге Барбары Джоан Митчелл – и, благодаря ей, несколько раз виделся с Рэнд. Потом они с Джоан полюбовно разошлись, оставшись после этого близкими друзьями – а Гринспен стал постоянным посетителем интеллектуальных собраний в квартире Рэнд. Даже то, что вскоре Джоан вышла замуж за кузена Натана, Аллана Блюменталя, не умалило интереса Гринспена в этих занятиях. На первых вечерах, которые он посетил, Гринспен произвел впечатление человека молчаливого и мрачного, за что и получил от Рэнд прозвище «Гробовщик». Находясь под большим влиянием логического позитивизма, Гринспен неохотно принимал на веру любые абсолютистские теории. Он стал легендарным персонажем светской тусовки, благодаря своей теории о том, что его может и вовсе не существовать – потому что это невозможно доказать. Рэнд, услышав об этом, сумела доказать Гринспену, что он заблуждается. Общение с ней стало для него поворотным моментом, который до глубины потряс его релятивистские убеждения.
Существует множество свидетельств, повествующих о том, что Рэнд весьма преуспела в деле словесных баталий – именно это ее мастерство так потрясло Гринспена. Хирам Гайдн, редактор из Bobbs-Merrill, перешедший впоследствии в Random House, восхищался способностью Рэнд одолеть утонченных нью-йоркских интеллектуалов практически в любом споре: «Многие люди, которые поначалу смеялись, когда я рассказывал им о ее непобедимости в диалоге, позднее оказывались в числе «трупов» на выжженном ею поле боя». Рэнд начинала с основ, устанавливая соглашение относительно базовых аксиом и принципов. Затем она убедительно демонстрировала, каким именно образом взгляды ее оппонента противоречат этим базовым нормам. Такой подход был особенно эффективен применительно к людям, которые гордились своей логикой и последовательностью, как это делал, например, Гринспен. Позднее он вспоминал, что «говорить с Рэнд было все равно, что играть в шахматы – я думал, что все идет хорошо, но вдруг обнаруживал, что мне поставили мат». Но именно это его и привлекало.