Кто такая Мод Диксон?

Самолет остановился на некотором расстоянии от терминала, к нему подкатили шаткий трап. Как только Флоренс сошла на землю, она сразу почувствовала то, о чем говорил сосед, – шерги. Ветер отчаянно трепал ее волосы, то и дело попадавшие в рот. К его завыванию присоединился гул остановленных двигателей. От внезапной жары и шума Флоренс чувствовала себя совершенно потерянной. Хелен же, наоборот, была скорее воодушевлена этими горячими, яростными порывами. Ее глаза горели, и она улыбалась Флоренс какой-то дикой улыбкой.

– Bonjour, l’aventure![10] – крикнула она.

На взлетно-посадочной полосе двое мужчин в камуфляже, зеленых беретах и с автоматами в руках со скучающим видом следили за вереницей пассажиров. Терминалов было два. Справа располагалось старое двухэтажное здание розового цвета с покосившейся вывеской «Аэропорт Марракеш Менара» на французском и арабском. Рядом стояла новая сверкающая белая конструкция, похожая на стол из Икеи, с фасадом, украшенным латунной чеканкой.

Их провели во второе здание, интерьер которого, с калейдоскопом ковров и блестящих поверхностей, мог принадлежать любому конгресс-центру в центральной части США. Флоренс была разочарована. Она ожидала чего-то более экзотического.

До прибытия в аэропорт Кеннеди они с Хелен еще ни разу не появлялись на людях вместе. Именно там Флоренс впервые столкнулась с физическим проявлением нетерпеливости и жесткости, к которым уже привыкла в характере своего босса. Та шла напролом, раскидывая окружающих, а Флоренс изо всех сил старалась не отставать. По правде говоря, она была только рада вжиться в роль послушной воспитанницы и устроить себе небольшую передышку. Сосредоточив взгляд на спине Хелен, она отключилась от всего остального.

В аэропорту они быстро оказались впереди толпы пассажиров прибывшего рейса. Но в зале таможенного досмотра их ждала длинная извивающаяся очередь, в которую выстроились сотни людей. Она то сужалась, то расширялась там, где стояли семьи с детьми и туристические группы, и становилась похожа на змею, проглотившую сразу несколько мышей целиком. Увидев эту картину, Хелен резко остановилась, затем изменила курс и устремилась к женщине в форме.

– Я беременна, – сказала она ей по-английски без каких-либо дальнейших объяснений.

Женщина бросила беглый взгляд на плоский живот Хелен и произнесла:

– Да, конечно.

Она подвела их к маленькой очереди из шести или семи человек с детскими и инвалидными колясками и костылями. Флоренс обернулась назад, на тех, кому предстояло ждать еще час, а может и два. Она была рада, что ее нет среди них. Ей больше не хотелось, чтобы ее планам мешала банальная привычка следовать правилам. Теперь это казалось ей чем-то плебейским и жалким.

Флоренс заранее заказала трансфер в отель, и водитель ждал их в зоне выдачи багажа, держа в руках табличку с надписью «Уилкок». На нем была длинная пыльная туника поверх черных джинсов и кроссовки «Рибок». Он представился – его звали Хамза – и вывел их на улицу к стоящему на парковке «фиату» последней модели. Флоренс снова почувствовала разочарование. Хотя чего она, собственно, ожидала – верблюда?

Они летели по ровным современным дорогам, мимо освещенных рекламных щитов, многие из которых были на английском, по идеальным круговым перекресткам с ухоженными цветочными клумбами. По пути мелькали большие яркие здания с неоновой рекламой и причудливыми фонтанами. Все это очень напоминало Лас-Вегас.

Наконец они подъехали к крепостной стене, окружавшей медину – старый город, – и перед ними предстал тот Марракеш, какой обычно описывают в путеводителях. Хамза рассказал, что стена была возведена еще в двенадцатом веке. Полуденное солнце освещало глину теплого охристого оттенка. В стене виднелись многочисленные отверстия – некоторые были забиты деревянными заглушками. Флоренс читала, что Марракеш известен как Красный город, потому что его здания первоначально были сооружены из красноватой глины с окрестных равнин, а позже власти потребовали, чтобы новые постройки имели такой же цвет.

На территорию старого города они въехали через Баб-эль-Джид, одни из самых людных ворот, и оказались возле высокого минарета мечети Аль-Кутубия, украшенного великолепной резьбой. Увенчанный шпилем с четырьмя позолоченными шарами, он был виден из любой части города. Как уже успела выяснить Флоренс, построенную в двенадцатом веке первую мечеть снесли и перестроили, поскольку изначально она была недостаточно точно ориентирована на Мекку. Их отель находился где-то поблизости.