Кто теперь ненормальный? Автобиография

Обычно, как ребенок, я вел себя неплохо. По крайней мере, когда от меня требовалось. Так получалось не потому, что я не мог получить шлепок от отца. В те времена дети редко выходили из-под контроля. Существовал общественный заговор, чтобы держать тебя в определенных рамках. В школе ты получал тростниковый прут, как заслугу за плохое поведение. Ты мог получить и по рукам, и по заднице до крови, что действовало очень эффективно. Учителя были представителями власти и могли наказывать так часто, как считали нужным. И не спрашивали разрешение родителей. Если тебя ловили за нарушение дисциплины, родители поощряли заслуженное наказание. Мы провели школьные годы, весьма опасаясь классных руководителей. Мы шарахались и полицейских, не помогало, что отец знал их всех. Он знал каждого. Его собственный бизнес заключался в чистке окон, что означало обслуживание всех соседей, магазины, местные фабрики, отделения полиции, школы и т.п. У него был замечательный характер. Он всегда был на улице и в процессе работы должен был разговаривать с людьми. Это была нелёгкая жизнь. Домой возвращался уже с рассветом. В поздние годы страдал сильным артритом из-за многих часов, проведенных на улице при любой погоде. Отец, вне всяких сомнений, был настоящим трудягой.

Оба деда умерли до моего рождения. Но я помню посещение домов бабушек. Бабушка со стороны матери обладала фантастическим пианино. Многие семьи держали инструменты, но её действительно было выдающимся, с подсвечниками и инкрустацией бивнем слона. На нем не играли, но всегда держали настроенным. Несмотря на 2-3 летний возраст, я часами барабанил по клавишам. Вспоминаю те дни с величайшим сожалением на протяжении всей жизни, что никогда серьезно не обучался игре на фортепьяно.

Вне всяких сомнений я с малолетства любил пустить пыль в глаза. Мне было четыре года, когда я дал первое публичное выступление – это был театр марионеток. Дядя Эрик купил его для меня, и заднем дворе начались выступления для соседских детей, стоивших по старому пенни с головы. Я писал собственные пьесы, по большей части версии из жизни Панча и Джуди. Тогда я заставлял их играть некое подобие настоящего, как мне казалось, спектакля.

Позже, когда куклы наскучили мне, я повернулся в сторону музыки. Радио стало моим главным притяжением. Как только случалось услышать понравившеюся песню, я заучивал ее текст наизусть. Затем следовало многократное исполнение на заднем дворе с метлой вместо микрофона. Особо примечательное радио было у моей бабушки. Оно питалось от аккумуляторов - нечто похожее на автомобильную батарею. Пару раз в неделю они нуждались в зарядке в мастерской, я рвался отнести их, но груз был слишком тяжел. Тогда радио играло в жизни семьи большую роль, потому что в округе, где я жил, ни у кого не было телевизора. Ребята сидели со своими родителями и слушали «Шкатулку образования», жизнь среди львов и т.п. Не было споров по поводу музыки, поскольку то, что вы слышали, и было популярными песнями дня. Радиостанции не всегда передавали стоящие вещи, вместо этого предлагались различные танцевальные мелодии многих оркестров, что и являлось селекцией хитов.

Большой толчок к карьере певца я испытал, когда отец доставил домой первую радиолу. Проигрыватель пластинок и радио были объединены. Это был большой деревянный агрегат с управлением клапанами. Я был взволнован, сегодня трудно представить, что слушать любимые песни, когда захочешь, было неправдоподобно захватывающим. Заучивать тексты стало намного легче. Я был счастлив – отец немедленно стал покупать массу пластинок. Первой нашей пластинкой была 'Via Сon Dias' от The Beverley Sisters, тогда чрезвычайно популярная. Любимым исполнителем отца был Al Jolson, который произвел впечатление и на меня. Я до сих пор его поклонник.

Никогда раньше не задумывался, но моя семья по-своему была музыкальной. Старший брат отца пел, мама, будучи ребенком, играла на скрипке, а её сестра на фортепьяно. Я помню, как постоянно натыкался на футляр, хотя с моим рождением мама стала занятой по дому, редко играла и почти забросила инструмент. Моя награда – мой отец, который также не был чужд музыкальных талантов. Любимой песней была вещица «Не могу не любить тебя» в оригинале исполняемой Judy Garland. Это была его «коронка». Он исполнял её для матери, когда возвращался выпившим домой из паба. Он исполнял номер и на публике, в рабочих клубах. Каждую пару недель, он забирался на сцену и исполнял несколько песен. Люди часто говорили, что его удел - профессиональное пение, поскольку публику «штормило» от его выступления.