Кто-то дает сдачи

аттестатов. В пединститут ее не взяли. И приличное место она черта с два нашла! Поработала временно преподавателем, а потом - все, шабаш! Летом вкалывала судомойкой в кафе «Лупдия». Потом получила место секретаря в одной конторе, но тамошний шеф распускал руки, и она ушла. Где она после этого только не работала - и в Мальме, в туристическом бюро, и уборщицей в общежитиях Студенческой федерации, но там упразднили эту должность… Временно поступила в городскую библиотеку, прошлой зимой два с половиной месяца разносила газеты. Отец у нее умер, мать на пенсии. Последние

полгода она не может вообще найти никакой работы, вот и устроилась в Мальме в порноклуб. Зарабатывает пятьсот- шестьсот \крон за вечер и напивается каждый раз, как вернется оттуда. Кроме того, снимается в порнофильмах…

- Гм… Ты хорошо ее знаешь?

- Да. Мы были помолвлены, еще месяц назад. Но она до сих пор изредка заходит ко мне, как вернется оттуда… заходит поболтать. Всего-то несколько месяцев минуло, а вид у нее - кошмар! Раньше красивая была, холеная, а теперь…- Он умолк.

- Почему же так вышло? Почему вы расторгли помолвку?

- Не выдержали,- сказал Сёдерстрём, глядя в стену.- Не выдержали до конца этой свистопляски. Без работы, денег едва хватает на квартиру и на еду.

Последние полгода был сущий ад.

- Но как же с этим быть? С безработицей? - спросил Хольмберг, просто чтобы не молчать.

- Не знаю. Безработица бьет по всем, не только по выпускникам университетов… но какого черта… государство выкладывает массу денег, чтоб люди учились, ссуды им предоставляет, а потом? Когда ты выучился, когда стал специалистом? Никому твои знания и умения не требуются. У меня вот нету в характере беззастенчивой настырности, а она ох как нужна… и связей тоже нету. В нашем обществе, будь оно проклято, преуспевают одни только нахальные карьеристы да те, кто умеет ловчить, пробиваться всеми правдами и неправдами… порядочным людям здесь места нет… вот вам и все благоденствие. Черт побери, я не требую, чтоб мне преподнесли работу на блюдечке, но неужели нельзя по справедливости?

4

Светило солнце и воздух дышал весной, когда в три часа дня они вышли от Сёдерстрёма.

Вообще-то они не собирались застревать у него так надолго, но он их заинтересовал, и поговорили они с ним с удовольствием.

Правда, его пессимизм и покорность подействовали на обоих угнетающе, и они долго молчали. Только когда машина свернула на Бископсгатан, Улофссон проговорил:

- Черт. Досталось парню.

- Да. Любопытно, что из него, в конце концов, выйдет.

- Еще бы не любопытно! Но он никого не убивал, это уж точно.

- Согласен. Только все равно надо позвонить и проверить, был он у родителей или нет.

- Да, для порядка.

Глава тринадцатая

Оставив машину у тротуара, они вошли в «Кальмаргор-ден» - общежитие кальмарского землячества на Бископсгатан.

Они искали Роланда Эрна.

Дома его не оказалось.

- Никто не отвечает,- подытожил Улофссон и еще раз нажал на звонок.- Что будем делать?

- Позвони соседу. Как его там?.. И. Свенссон. И. Свенссон, наверное, знает, где он.

Она знала. Потому что звали И. Свенссона Ингрид и был он большеглазой брюнеткой в красной юбке, белом спортивном джемпере и в тапочках.

- Он пошел в «Домус»

[9] за продуктами,- сообщила она.

- Ты не знаешь, когда он вернется?

- Должно быть, скоро. Он ушел час назад, значит, вот-вот вернется. Я была в кухне, когда он уходил, и он еще спросил, не надо ли мне чего купить, и добавил, что скоро придет.

- Тогда имеет смысл подождать. Кстати, он не хромает?

- Хромает? - Она удивилась.- Нет, а что?

- Да так.

Он вернулся через четверть часа. Крупный здоровяк, волосы пепельные, немного сутуловат, ходит чуть вразвалку.

В одной руке у него была пластиковая сумка, в другой - сигарета.

Он удивленно воззрился на пришельцев.

- Вы ко мне?

- К вам. А как вы догадались? - спросил Улофссон.

- Да уж догадался. Вы с таким любопытством на меня посмотрели.

- Значит, ты и есть Роланд Эрн,- сказал Хольмберг.

- Совершенно верно. А в чем дело?

- Может, пройдем в твою комнату, потолкуем? Мы из полиции.

- Из полиции?.. Разумеется, проходите. Дверь не заперта. Я только пихну еду в холодильник и сразу вернусь.

Они вошли в комнату и стали ждать.

Хольмберг взглянул на часы: полчетвертого.

С улицы доносился шум автомобилей, стекла дрожали.

Комната Роланда Эрна была одной из восьми тысяч студенческих комнат в Лунде. Безликая стандартная мебель, на столе - пишущая машинка с заправленным в Нее листом бумаги.

Улофссон уселся в вытертое кресло, которое шаталось, грозя вот-вот развалиться.

Пахло застоявшимся табачным дымом: хозяин курил трубку. Пепельница до краев наполнена пеплом, даже на стол просыпалось.

Над кроватью висела карта-схема Лунда и какой-то эротический плакат. На полу возле кровати стояла спортивная сумка, от нее разило потом.

На письменном столе и книжной полке беспорядочные горы книг и бумаги.

В углу, рядом с мусорной корзиной,- одиннадцать пустых бутылок из-под красного вина и пара ботинок.

Через спинку кресла перекинуты синие териленовые брюки, а с лампочки под потолком свешивались колготки.