Кто ты, Эрна?

— Ну что ты, Тём. Сам. Там же вопросы задавать будут. Что сочтёшь нужным, то и скажешь. Не подведёшь же?

— Нет, что вы!

— Ну вот, — Светочка улыбнулась как-то грустно. — Вот это я тебе и хотела сообщить. Совет хочешь?

— А как же! — она ещё спрашивала, нужен ли мне совет!

— Репетируй перед зеркалом. Улыбку, наклон головы.

Бог мой, подумал я тогда, она к интервью относится как к танцевальному номеру. Но дома мама сказала, что телевизор это картинка, что Светочка Эдуардовна всё верно сказала. Единственное, она не учла, что как я не повернусь, в какой ракурс не встану, в анфас или в профиль, я буду выглядеть на телеке прекрасно.

— Немного над мимикой поработать не мешало бы, — сказала мама совершенно серьёзно.

Но я забил. У меня и без этого много дел. Что я девчонка, Катюша какая-нибудь, перед зеркалом вертеться? У меня навалом дел. В футбик мы до сих проигрывали. В какую команду не вставали с Даньком, всё, аут — команда проигрывала, это уже все знали. И даже если мы с Лёхой и с Владом в команду вставали, всё равно хоть на гол, но меньше забивали. Народ пока не догадывался. А Данёк уже это всё с той тёткой Мариной связал, которая так некстати ещё и на местном телеке работала.

Наступил май. За год мы разучили три новых танца, но «Эх, яблочко» и «Разборки» по-прежнему были мои любимые. В новом танце «Городские феи» мне нравилось, что я Катюшу на руки брал, и вообще в паре с ней, поддержки силовые. А то, что я — эльф мне вообще-то совсем не нравилось, но я терпел. И тут на генеральном прогоне Катюша сообщает, что у её папы второй мениск оперировали, второе колено, что он после операции и снимать для клипа не сможет. А будет концерт снимать тётя Марина, что она вообще профессиональный оператор и работает на местном телевидении, и что она мультики делает, и в интернете можно посмотреть её мультик, который где-то там победил, а поцак её мелкий, снимался раньше в рекламе детского молочка. Я вдруг припомнил ту рекламу, но поцака никак вспомнить не мог. Они все карапузы на одно лицо. Я не поленился, посмотрел мультик этой тётки: фуфло мутное. Я сразу Даньку позвонил. «Забей, — говорю, — поисковик, такое фуфло». А Данёк, предатель, посмотрел и говорит: «Классный мульт, страшный такой». Я трубку повесил. А на следующий день в культурном центре на репетиции Данёк меня вроде и не замечал. Да и по фиг.

На отчётном концерте я работал как никогда. Все танцы! Палец сначала болел (он у меня от волнения или от дождей болит до сих пор), потом то ли перестал, то ли я перестал обращать внимание. Хорошо, что брейкинг в партере на руках — это самое сложное. А из партера наверх — это один прыжок и там размах важен, перенос нагрузки с туловища на ноги — ну как из положения мостик вы поднимаетесь обратно рывком. Там было болезненное приземление. Боль пронзила ногу, а потом опять нормально. Ещё я боялся поддержек. Катюша выросла, она стала ростом с меня. Но — слава богам! — она похудела (у нас в классе все девчонки костлявые, с диет не слазят), и я легко брал её на руки. Вообще Катюша за последний год отдалилась от меня. Естественно: эта ей тётя Марина в уши натрещала разные небылицы.

Катюша в школе по-прежнему со мной сидела. И кажется всё было нормально, но не было между нами чего-то такого, что было, когда она к нам только пришла в пятый класс. Тогда она всех боялась, а теперь освоилась. Теперь она — звезда класса. А ко мне все как-то в классе осторожно относились. Потрепаться, приколоться на уроке — это пожалуйста, а так, чтобы дружить, как мы с Даньком дружили…, на все темы поговорить, в кино сходить, так — нет. Все дэ-рэ, все сабантуи всегда без меня. Но я не парился. Я — элита. Мы вообще со Светланой Эдуардовной в клубах иногда выступаем. Это покруче разных картошек-едален. Но всё равно танцы танцами, но как не было друзей в классе, так и нет. Побегать-подраться, как в началке, уже не особо штырит. Никто не бегает, все сидят в своих телефонах и друг с другом переписываются. А у меня такой отстойный мобильник, что я его лишний раз не показываю. Вон у Катюши украли телефон за тридцать тысяч. Мама моя этого бы не пережила. Мама с папой как раз той зимой наконец землю купили. Пятнадцать соток. А дома — нет. Хозблок только. Мама стала искать строителей, говорит, рабочие очень обманывают. И она всё ищет знающих и не совсем наглых, поэтому мы с мамой экономим больше, чем раньше.