Кто ты, Эрна?

Мне почему-то всё чаще стало казаться, что меня опасаются, ну или осторожничают со мной. Мне стало мерещиться, что обо мне, за спиной, говорят, обмусоливают мои поступки. Я не знаю, когда во мне поселилась эта тоска. Я стал чувствовать не уверенность, как раньше, а неуверенность на грани стыда. Ведь мы не платили за танцы. Совсем небогатые люди за танцы платили. А мы — нет. Я всё прекрасно понимал, я вообще до денег жадный. Но вдруг, после того как между мной и Катюшей встала какая-то незримая стена, я подумал: а вдруг это из-за того, что я за танцы не плачу. Вдруг из-за этого она отдалилась от меня. Ну да, думалось мне, она поняла, что мы жадные. И не хочет со мной. Девчонка же любит, чтобы ей подарки дарили. Я же Катюше ничего никогда не дарил. А другие поцы духи ей презентовали, колечки и фенечки, браслетики ещё со змейками и черепками, артефакты поттерианы. Катюша обожала Гарри Поттера. Но конечно в школе девчонки по-прежнему за мной бегали… Я вдруг понял, что моя внешность помогала мне до поры-до времени. Поступки мои, что уж там говорить, подлячие, подпортили репутацию. Ещё я услышал о себе такие слова:

— Щегольковым надо заниматься. Ребёнок брошенный.

Это от училок, они домой шли, я их обогнал, попрощался как вежливый, а потом на лавочку на улице присел. Они мимо прошли, не заметили, и обо мне, ну надо же, говорили.

Я вообще не понял о чём это? Почему я брошенный? Потому что я на детской площадке сразу после школы? Почему я брошенный? Мама каждый день со мной болтает. В курсе всех моих школьных дел. И о Катюше знает. Папа, когда дома, по-прежнему возит меня на искусственный лёд в соседний город. Правда, на рыбалку я с родителями не люблю ездить. Но приходится. И мама и папа просто фанаты в нерест поудить-покоптить. Но не я! Чувствую, скоро я откажусь наотрез от рыбалки. Я и рыбу-то не особо. И все эти палатки и костры меня напрягают. Мне только рыбные рулеты нравятся. Но это морская кулинария. Говорят, на Камчатке вкусная рыба. У нас же морская так себе. Речная-то классная, но речную я не ем, воняет. Впрочем, я об этом писал.

Глава четвёртая (необязательная) Интервью

Интервьювсего я боялся, что тётка Марина будет снимать интервью. Но нет. Снимал дядя. С бородой такой. Приятный дядёк. И ещё молодой, которого бородатый называл Кныш, тоже снимал, сбоку. Кныш выставлял свет. Гримёр, стильная такая, махнула нам по лицам кисточкой. А вот Светочку вертели долго. Что-то гримёр у Светочки на лице замазывала, и всё объясняла, что свет холодный, поэтому грим должен быть теплее. Я не понял ничего. В студии реал было тепло, жарковато. Под конец съёмок пАрило от прожекторов будь здоров. Кныш двигал огромные лампы. Они были привинчены к потолку, точнее бегали по потолку на каких-то проволоках. Тихо работал кондиционер. Во время съёмок его выключали. Журналистка была как все сейчас девушки, ну одинаковая. Она так ярко была накрашена, просто страшная до ужаса. У нас на сцене девчонки и то так не красятся. Самое удивительное, что, когда транслировали передачу, журналистка выглядела самой симпотной. А на самом деле она страхолюдина. Много задавала журналистка вопросов. Поначалу все съёжились, испугались. И я тоже скукожился. Ну почему я не отрепетировал дома, почему? Тогда Света стала говорить, и Серый. И Серый, такой ко мне обращается:

— Вот у нас есть солист Артём.

—Как так солист? — удивляется журналистка. — Вы же говорили, что самое главное в студии — массовость. Все танцуют всё.

— Нет. У нас есть солисты, — затараторила Светочка. — Это драматургия. Без этого в хип-хопе нельзя, а в классическом танце — пожалуйста, вот например девочки у нас танцуют греческий.

— Сиртаки? — уточняет эта уродина.

— Можно и так сказать. И другие номера, с классической хореографией все танцуют равноправно, массово. А в «Разборках» есть солисты.

— А вы, ребят, как считаете нельзя в хип-хопе без солистов?

— Ну да, — я стал говорить, я ж солист. — Нельзя. Хип-хоп вышел из африканских городских кварталов.

— Да, да, я читала. Впитал в себя блюз, рок, брейк, — перебила.

— Ну и в общем Светлана Эдуардовна правильно сказала. В хип-хопе нужна драматургия. Элементы достаточно простые, костюмы тоже. Нужно брать конфликтом, — повторил я слова, которые нам на финишных репетициях говорил Серый.

— И кто конфликтует? — спрашивает.

А все молчат.

— Ну, — говорю. — Конфликтуют самые сильные по жизни, выбирают между собой предводителя.

— А разве хип-хоп и жизнь не разные вещи? — хлопает глазами, строит из себя идиотину.

— Вообще-то в хип-хопе импровизация важна, то есть ребята могут чётко следовать элементам, а могут привносить что-то своё в сценах, где они имитируют, например, разговор. Ну как в жизни: можно так поговорить, а можно этак, — тараторит Светочка.

— Я думала, искусство показывает не жизнь, а отражение, преломление если хотите. А импровизация… Это внутри искусства. Ей любой артист владеть должен, — такое впечатление, что щупает нас как училка в школе.