Кто ты, Такидзиро Решетников? Том 6

Он действительно не владеет оперативной обстановкой на родине, убедился борёкудан.

Чиновник коротко кивнул.

— Если бы я в первую очередь хотел денег, власти, я бы никогда не оказался в переулке против полицейского спецотряда. — Спокойно пояснил оябун. — Я бы просто продал доказательства министру-сан, — уважительный кивок. — Не за деньги. За гарантии, договорённости, особое место в негласной иерархии отношений с полицией, много чего.

— Не учёл, — вояка закусил губу.

— Мы не планировали вернуться с той улицы в любом сценарии. Никто из Эдогава-кай, вставший тогда в пикет, не исключал, что это его последний выход. И если вы вопрос ставите так, что нам ради справедливости опять нужно упираться — мы уже делали это раз, сделаем и второй.

Какое-то время все помолчали.

— Армейская разведка — серьёзный противник, — продолжил борёкудан. — Но как ваш отдалённый коллега или смежник я отлично понимаю роль Театра Военных Действий в успехе любой компании.

Штабной встрепенулся.

— Сейчас речь о нашем поле, где мы ориентируемся с закрытыми глазами, а вы чужаки. При всём уважении к уровню вашего персонала, — оябун с серьёзным лицом качнулся вперёд-назад.

Разумеется, соблюдая этикет, он не стал сейчас напоминать, кто вышел победителем из последней стычки, когда коллеги визитёра в итоге не то что не спеленали Неприкасаемого, а и вовсе… оказались в полиции.

— Любая закрытая клановая структура — а армейская разведка тот же клан — зиждется, в том числе, на репутации. — После некоторой паузы уронил армейский. — Я могу быть физически не в состоянии остановить своих людей, если они воспримут конфронтацию слишком лично. В нашей структуре тоже крутятся неплохие деньги и мы просто вынуждены отстаивать реноме — хотя бы потому, чтобы нас не расформировали, не сократили, не срезали финансирование. Мы не можем проиграть вам, гангстерам, ещё и настолько прилюдно. В такой гротестной ситуации.

— Я по-прежнему не понимаю, что вы хотите от меня. Тем более не могу обещать, что вам стоит на это рассчитывать. — И оябун умел стоять на своих позициях твёрдо. — Ваши люди один раз уже влезли в чужой огород, в результате сцепились мы с полицией. Хорошо, обошлось без жертв!

— Я…

— Сделанные после той ситуации выводы, думали мы, однозначны и их разделяют все, — Мая повысил голос, поднял ладонь и не дал себя перебить. — Не успели мы отвернуться, — он повёл рукой, намекая на своё нынешнее пристанище, — как вы не просто взялись за своё, а попытались отвесить мне прилюдную унизительную пощёчину. И сейчас предлагаете считать, что так и надо.

Министр вздохнул, уселся поглубже на кровать и облокотился спиной о стенку камеры.

Армейский удивился:

— В каком это месте? Что я опять упустил?

— Факт процессуальной защиты Неприкасаемого моей дочерью, Миёси Моэко, достаточно прозрачно намекает на позицию Эдогава-кай.

— Какую позицию? Кто такой неприкасаемый?

— Ту позицию, которую мы займём столько раз, сколько понадобится, чтобы напомнить вам: закон один для всех. Неприкасаемый — Решетников Такидзиро.

— Хафу вроде как меченый, — перевёл бывший первый полицейский смежнику понятным языком, поскольку последний на чужом поле не ориентировался в принципе. — Организацией уважаемого Миёси-сан. Взяв его под юридическую защиту, они вроде как демонстрируют…

— Понял, — вояка с досадой поморщился.

— Самое смешное, что это никакая не демонстрация, — неожиданно для самого себя вздохнул Мая.

— Ещё скажите, экспромт, — хохотнул вояка.

— Вы — никто, чтобы я вам что-то объяснял или доказывал, — вежливо парировал борёкудан. — Но из уважения к Мацуи-сан поясню. У Решетникова Такидзиро свои отношения с Миёси Моэко, моей родной дочерью. Они далеки от близких, насколько я знаю — в том смысле, о котором мы все подумали — но тесными и дружескими являются однозначно. Моэко-тян — тоже часть Эдогава-кай. Ну что делать, так исторически сложилось… — якудза сменил тон на неформальный и по домашнему развёл руками. — Он ей похудеть помог, у неё это долго не получалось, а мечтала больше половины жизни.

— Продолжайте, понятно.

— Хочу я или нет, но любая агрессия в адрес Решетникова равна агрессии в адрес Эдогава-кай.

Теперь с кровати поднялся военный, чтобы нервно заходить по камере:

— В наши ряды ваш неприкасаемый попал значительно раньше, чем в ваше поле зрения.

— Вы же его уволили? Контракт закрыт? — Мая мысленно похвалил себя за то, что всегда учитывал мелочи и выяснил биографию полукровки. — Мы ушли в сторону, — оябун решительно хлопнул себя по коленям. — Мацуи-сан, если подопечному моей дочери ничего не угрожает физически… — он поднял вопросительный взгляд.

— Не угрожает.

— … на все прочие моменты я готов посмотреть сквозь пальцы, — неожиданно выдал старший Миёси. — В последний раз. С последним предупреждением. В серьёзности которого, надеюсь, вы не сомневаетесь.

— В следующий раз я к вам не приду и буду жёстко действовать по закону, — припечатал министр, не глядя на коллегу, но имея в виду явно его. — Люди, нарушившие закон на улицах Токио, будут строго наказаны в рамках юстиции без оглядки на их ведомственную принадлежность.