Кто убил профессора Ф.Ф. Белоярцева? История "голубой крови" в зеркале прессы

Да, что-то стряслось в нашем научном доме: мы постепенно теряем те черты интеллигентности, высокой нравственности, что были исконц присущи опытному делу. Появилась элита, которая в силу положения, ученых ли степеней считает позволительными для себя любые средства и действия, все, мол, оправдает наша благородная цель. Решил член-корреспондент АН Г. Иваницкий передать препарат в клиники на испытания — и никакой Фармкомитет ему не указ. Зная, что разрешения нет, профессор А. Кайдаш берется проводить с "искусственной кровью" операции на сердце. Член-корреспондент АМН А. Покровский, желая понять причины тяжелых реакций на перфторан, не видит ничего предосудительного испытать на больных чистый проксанол (один из компонентов препарата).

Эти люди в целом, в принципе считают себя правыми, и потому "детали" не заботят их. Они уверены в своей непогрешимости, и потому нравственные законы не для них писаны. И все-таки я не верю в их добрый умысел. Если способен человек топтать мораль, действовать в обход нравственных норм, душа его чужда высоких помыслов и в основе тут лежит обыкновенный пошленький эгоизм. При таком умонастроении и становятся возможными уродливые явления собственничества, когда науку продают за положение, за известность, за славу… Вот и Белоярцев, показывают свидетели, щедро раздавал будущие награды: одному обещал госпремию, другому — ученую степень, третьему — чинишко повыше…

Пишу это и теряюсь: откуда у Белоярцева желание ближней выгоды, погони за чистоганом? И дело знал, и способности налицо. Сам из рода медиков, слыл прекрасным врачом, а взялся за науку и — откуда что поползло? А может, тут ничего неожиданного и нет? Иной человек смещается к дурному постепенно, незаметно. А мы, успокоенные этим, и привыкаем, и уступаем. Ведь всем в лаборатории было известно, и до руководства ИЁФ слух доходил: профессор нечистоплотен. Выписывает премии сотрудникам и тут же требует поделиться. Межрайонная прокуратура Серпухова, начавшая следствие по этим фактам, установила: Белоярцев прикарманил таким способом свыше 2000 рублей. Кроме того, за строительство дачи расплачивался казенным спиртом, украденным из института. В этой части ущерб составил 10 тысяч рублей… И что же? В институте обрушили громы и молнии на тех, кто… дал правдивые показания следствию.

…Признайся разработчики честно, что с "голубой кровью" вышла промашка, что над препаратом еще работать и работать, — кто бы попрекнул за остановку. Ученый имеет право на ошибку, на риск, не зря сложено присловье: важно биться за знания, а не за победу. В Институте биофизики формулу перевернули: важно биться за победу! За отрицательный результат ведь не дают лавров и степеней. Так что дилеммы тут не было.

Может, и не стоило бы столь подробно расписывать все, будь случай с "голубой кровью" уникален. Увы… Ученый секретарь Фармкомитета Г. Руденко сказал в беседе, что десятки препаратов, прежде чем попасть на регистрацию, испытываются без разрешения в клиниках. Естествен вопрос: а понес ли кто-то наказание за самоуправство? Отдан под суд или снят с поста? Нет, нет и нет. Закон в этом плане расплывчат. На медицинском Олимпе тишина. О самодеятельности с "голубой кровью" стало известно еще полтора года назад, но лишь на днях, после представления Прокуратуры СССР, коллегия министерства решилась наказать виновных: кому выговор, кому поставлено на вид. Упреждая события, Г. Иваницкий по собственному желанию пересел из директорского кресла на должность зав. отделом института.

И что характерно: решение Минздрава о приостановлении клинических испытаний перфторана (лабораторные исследования сказано продолжить) вызвало в ИБФ бурю негодования. Здесь устроили форменные гонения на тех, кто осмелился вынести сор из избы.

Иваницкий, тот по-своему спасал подмоченную репутацию. Последовала серия рекламных выходов, хотя, и к тому времени уже ясна была истинная подоплека событий. Однако, с режиссуры Г. Иваницкого, все свелось к обвинению Минздрава в ведомственных интересах: дескать, в угоду собственному институту, работающему над кровезаменителем, министерство притормозило чужую новинку. Генрих Романович еще пытался повернуть все на старую колею, подстрекал сотрудников к даче ложных показаний, писал гневные письма сам, не осознавая, что своими действиями только сгущает тучи над головой Белоярцева. Обстановка уже была предгрозовой, и нужен был только повод…

Недавно, выступая в Институте биофизики, академик-секретарь Отделения биохимии, биофизики АН СССР А. Баев сказал: "Картина, которая выявилась при следствии, произвела шок. Это не пустяки, как считают многие из вас, при известных обстоятельствах все могло бы кончиться катастрофой. Но у меня складывается впечатление, что ваш коллектив отличается феноменальной самоуспокоенностью и даже самодовольством. Это очень серьезная, тяжелая болезнь, и если не избавиться от нее, то все может повториться еще раз…"