Кто убил профессора Ф.Ф. Белоярцева? История "голубой крови" в зеркале прессы

Чтобы разобраться в происходящем, президент АН СССР А. Александров назначил комиссию под председательством академика Я. Коло-тыркина. Когда стало ясно, что она приходит к выводам, которые могут не устроить Ю. Овчинникова, последний отменил решение президента и комиссию ликвидировал…

В декабре 1985 года талантливый, энергичный ученый, главный разработчик искусственного кровезаменителя — препарата перфторан, доктор медицинских наук профессор Ф. Белоярцев покончил с собой, оставив записку, что больше не может жить в условиях клеветы. Три года руководимая им лаборатория находилась под следствием Прокуратуры СССР. Некогда сильный коллектив практически прекратил работу: одни сотрудники покинули институт, другие перешли в соседние лаборатории, оставшиеся были деморализованы, и лишь небольшая группа, понимая важность темы, продолжала бороться за сохранение научного направления и честь коллектива.

Кто выиграл в этой ситуации? Никто. А проиграли все! Стране и отечественному здравоохранению нанесен моральный и материальный урон. И остается немало вопросов, на которые до сих пор не дано правдивых ответов.

Почему не были заслушаны на президиуме АН СССР сотрудники лаборатории? Почему возникло негативное отношение бюро Серпуховского горкома КПСС к этой работе института и почему, кто стремился к келейному обсуждению отдельных ученых вместо открытого научного обсуждения их деятельности? Почему столь однобоко велось следствие различными сотрудниками правоохранительных органов по факту самоубийства Ф. Белоярцева? Почему появились грубо тенденциозные публикации в газете "Советская Россия”?

Да, сейчас ситуация меняется к лучшему. Но тень, брошенная на коллектив и на имя Ф. Белоярцева, не рассеивается. Начатая им комплексная программа "Перфторуглероды в биологии и медицине", столь важная для развития здравоохранения, практически свернута. Препарат перфторан так и не получил массового распространения, не дошел до пациентов, и люди продолжают умирать от черепно-мозговых травм, массивных кровопотерь, от неудачных пересадок почек, от занесенного с донорской кровью вирусного гепатита.

На июньском (1987 г.) Пленуме ЦК КПСС было сказано: нельзя допустить, чтобы перестройка в науке свелась к смене одних монопольных групп другими, но с теми же претензиями на "истину в последней инстанции". Однако основа "механизма торможения" в науке не ликвидирована, отсутствуют гарантии правовой защиты ученых от административных методов давления. И нет уверенности в том, что доставшийся нам в наследство от прежних лет способ использования партийных и правоохранительных органов для утверждения монополизма отдельных администраторов от науки вновь не наберет силу.

Поэтому я считаю, что "историю перфторана" нельзя считать ни частной, ни завершенной. Она требует принципиального обсуждения.

Г. Иваницкий, член-корреспондент АЦ СССР

МНЕНИЯ УЧЕНЫХ

Я. КОЛОТЫРКИН, академик, директор Научно-исследовательского физико-химического института имени Л.Я. Карпова

В историю с перфтораном я попал неожиданно: по телефону мне сообщили, что президент АН СССР подписал приказ о создании комиссии, назначив меня ее председателем. Перезвонив Анатолию Петровичу, я сказал ему, что не имею никакого отношения ни к медицине, ни к Институту биофизики, никого в нем, включая директора, не знаю. Александров ответил: вот и отлично, будете объективны.

Мне передали все имеющиеся к тому времени документы, в том числе заключение "по делу" комиссии Минздрава СССР, которая разбиралась в ситуации перед нами. Первое же знакомство с документами вызвало массу недоуменных вопросов. Скажем, авторитет научных учреждений и квалификация ученых, вовлеченных в работу над препаратом, были, как говорится, на уровне мировых стандартов, а школа академика И. Кнунянца по фторорганическим соединениям сама этот уровень задавала. Подозревать кого бы то ни было в некомпетентности могли лишь те, кто преследовал свои корыстные, клановые интересы.

Не рассеяли недоумения и протоколы, отражавшие ход научных экспериментов и клинических испытаний. Медики, первыми применившие перфторан, оценивали его положительно. Фармкомитет дал официальное разрешение на проведение второй расширенной стадии клинических испытаний. Все убеждало в том, что созданный совместными усилиями отечественный кровезаменитель превосходит известные зарубежные аналоги.

Что же послужило причиной развернувшейся "кампании" проверок и преследований? Я задавал этот вопрос всем, кто был причастен к судьбе "голубой крови". Все ссылались на Минздрав. Тогда я добился встречи с министром, теперь уже бывшим, но и он, по сути дела, ничего объяснить не мог. Ни одного серьезного аргумента: мол, получил письма от ряда организаций, выражавших сомнения в препарате, и вынужден был создать комиссию. Вот и все.