Кто убил профессора Ф.Ф. Белоярцева? История "голубой крови" в зеркале прессы

Сегодня можно сказать: да, Белоярцев и его товарищи сделали очень большое дело. И продукция их, насколько я знаю, шла нарасхват. Но, к сожалению, они подошли к решению сложнейшей задачи в каком-то смысле с перехлестом ответственности, не имея соответствующего опыта. И когда начались проверки, в лаборатории и вокруг нее обнаружилось немало нарушений. По заключению комиссии Минздрава, не соблюдались стерильность, этапность исследований, техника безопасности, жесткая фиксация хода отдельных экспериментов. Таких нарушений — действительных или мнимых, не знаю, — оказалось достаточно, чтобы работы были остановлены.

Сегодня я не думаю, что проверки, которые привели к драматическим и даже трагическим последствиям, были вызваны научной или производственной необходимостью. В результате не выдержал преследований и ушел из жизни талантливый ученый, Иваницкого сняли с поста директора института, а затем исключили из партии. Скорбя по поводу Белоярцева, я никак не могу уразуметь позиции Серпуховского горкома КПСС. Рабочие вопросы — это прерогатива Академии наук и Министерства здравоохранения. Не меняет положения и вмешательство прокуратуры: в конце концов сколько уже лет прошло, а выдвинутые обвинения отпадают одно за другим. Куда ни шло, если бы горком вознамерился помочь институту, науке, отечественному здравоохранению, поощрить инициативу и энтузиазм. Вместо этого последовали пресловутые оргвыводы…

Два года назад я участвовал в работе симпозиума, который состоялся во Франции в связи с 100-летием открытия фтора. Направление, на котором несколько лет назад мы опережали такие страны, как США и Япония, и сегодня всеми признается очень перспективным, Так что нам предстоит наверстывать упущенное. Жаль только, что именно зачинателям не удалось завершить свой путь. Теперь это необходимо сделать идущим следом.

С. ЕФУНИ, член-корреспондент АН СССР, заведующий отделом гипербарической оксигенации Всесоюзного научного центра хирургии АМН СССР

Я знал Ф. Белоярцева давно как образованного специалиста, отличного анестезиолога, человека, увлеченного новыми задачами, и, судя по публикациям, просто талантливого ученого. Поэтому, узнав о перфторане — кстати сказать, созданном в кратчайшие сроки, — решил его использовать, расширив арсенал лечебных средств.

Мой профессиональный интерес к пущинской разработке был тем более понятен, что мы уже не должны были проводить предварительные эксперименты на животных: официальное направление Фармкомитета СССР обязывало нас проверить эффективность "голубой крови" в клинике, что и было сделано.

К сожалению, мы не располагали достаточным количеством перфто-рана, ведь его производство обеспечивал лишь естественный энтузиазм сотрудников малочисленной пущинской лаборатории. Но и то, что мы успели увидеть, оставило самое благоприятное впечатление от препарата. Особенно запомнилась пациентка, которую после операции доставили к нам в столь тяжелом состоянии, что эффект от гипербаричекой оксигенации со всем комплексом традиционных реанимационных мероприятий был недостаточным. Тогда мы прибегли к внутривенному введению перфторана по разработанной авторами методике. Состояние больной улучшилось непосредственно во время введения препарата, и она была выведена из критического состояния.

Этот и другие случаи были тщательно запротоколированы. И очень жаль, что работа над столь нужным препаратом была прекращена. Тем более что перфторан был уже на выходе и его можно было спокойно доработать до общепринятых в медицине стандартов.

Мне трудно объяснить природу этого уродливого в человеческом плане конфликта. Некоторые обвинения Ф. Белоярцева и его коллег просто смехотворны. Например, в расхищении спирта. Между тем все это обернулось человеческой трагедией и нанесло ощутимый ущерб нашему здравоохранению. Препараты кислородопереносчики типа перфторана необходимы и должны быть в обязательном списке реанимационных отделений любого профиля.

Прошлого, увы, не вернешь. Но в истории с перфтораном необходимо разобраться до конца. Хотя бы ради будущего требуется вскрыть механизм катастрофы с тем, чтобы подобное повториться не могло.

В. ШУМАКОВ, член-корреспондент АМН СССР, директор НИИ трансплантологии и искусственных органов Минздрава СССР

Как и многие коллеги-медики, мы решили воспользоваться перфтораном для своих нужд, едва о нем прослышали. Нас препарат интересовал как средство улучшения качества хранения пересаживаемых органов, в первую очередь донорских почек.

Дело в том, что донорские почки после различных сроков хранения начинают функционировать не сразу и, увы, не все. Поэтому процент и скорость их включения в работу является показателем качества консервации.