Кто убил профессора Ф.Ф. Белоярцева? История "голубой крови" в зеркале прессы

Откуда же могли возникнуть столь тяжкие обвинения? Полгода потребовалось мне, чтобы из трясины умолчаний и глубокой секретности выудить разгадку этого ребуса и понять на примере Белоярцева, как создаются вообще такого рода "дела". Главная их особенность заключается в том, что тянутся они, как правило, очень долго — иногда по нескольку лет. Вот и с делом Белоярцева следствие явно не торопилось. Поводом к нему, как известно, послужили материалы (доносы, анонимки), ставящие под сомнение безопасность препарата. На экспертизу, доказавшую обратное, ушло три года. Все это время гиря обвинения висела на шее людей, причастных к созданию "Перфторана". Ведь если допустить (все "дело" строится из таких допущений), что Препарат небезопасен, то можно клинические испытания, разрешенные Фармкомитетом, объявить "проведением опытов на людях". При такой постановке вопроса всякое лыко шьеться в строку. Появляется на свет целая серия обвинений и предположений, каждое из которых в отдельности ничего не стоит, но, оказавшись в компании с "опытами на людях", все эти "нарушения отчетности по расходу спирта", "злоупотребления служебным положени-ем"(?), "тяга к саморекламе" создают некий зловещий фон, подкрепляя друг друга своим соседством. С течением времени в орбиту следствия втягивается все больше людей, причем показания каждого рассматриваются все в ту же кривую лупу главного обвинения, которая как "первородный грех" тяготеет над всеми допрашиваемыми свидетелями. Так создается атмосфера всеобщей подозрительности, в мутной водице "дела" разбегаются круги всеобщей виновности. И каждый заброс следственного бредня вытягивает нового барахтающегося "преступника". Проверяются все люди, имевшие касательство к "делу". Авось что-нибудь удастся наскрести. Один работает со спиртом. Поднимаются журналы расхода спирта за пять лет. Другой с наркотиками. Это уже совсем горячо, а нет ли злоупотреблений? Докажи, что ты невиновен. Не знаю, читатель, кто и кому тут должен доказывать? Принцип презумпции невиновности до сих пор никто не отменял.

Между тем Белоярцев был снят с должности начальника лаборатории по письму Серпуховской межрайонной прокуратуры еще в самом начале следствия. Ни одно из обвинений даже косвенно не было доказано, а человека уже припугнули, мол, смотри, не то еще будет. И поползли по всему институту слухи о "преступном" профессоре. Даже среди коллег Белоярцева появились люди, которые начали его сторониться. А следствие "рыло землю". И нашло-таки "криминал". История была давняя, но нашумевшая. Писали о ней и в газетах, рассказывали по телевидению, никто не делал из происшедшего никаких тайн. "Открытие", сделанное следственной группой, заключалось в следующем. За несколько лет до всей этой следственной карусели, когда Белоярцев еще только собирался заявлять препарат на клинические испытания, произошел трагический случай, задавший создателям "Перфторана" нелегкую нравственную задачу. Во Всесоюзный центр детской хирургии привезли девочку пяти лет, покалеченную в автокатастрофе. Девочка была без сознания. Выяснилось: в районной больнице перепутали группу крови и вызвали шок, усугубивший и без того серьезное положение больной. Скальпированная рана бедра, несколько переломов при массивной кровопетсре — это называется "травма, несовместимая с жизнью". У нее оказалась редкая группа крови — в институте этой крови не было. Нужен индивидуальный донор — но когда его удастся найти? Как снять шок? Как продержать ребенка до поступления крови нужной группы? Собрался консилиум. Испробовали все средства. И тогда решили: терять уже нечего — надо звонить в Институт биофизики профессору Белоярцеву. На дворе стоял 83-й год. О новом кровезаменителе еще мало кто знал — препарат испытывался на животных. Никаких решений Фармкомитета не было и в помине. Как быть? Инструкция гласит: нельзя вливать больному препарат, не разрешенный Фармкомитетом. Но есть и другой закон в медицине: ради спасения жизни больного, если все разрешенные средства исчерпаны, консилиум имеет право взять всю ответственность на себя и применить препарат из новейших, еще не опробованных. Такую ответственность взяли на себя врачи Центра детской хирургии, замминистра здравоохранения академик Исаков и доктор Михельсон. Такую ответственность взял на себя разработчик Феликс Федорович Белоярцев. Сам врач по профессии и призванию, сын и внук врача — на машине из Пущино он примчался в Москву, затормозил у дверей клиники. Девочка была еще жива. Двое суток ребенка продержали на "Перфторане", потом подобрали донора — и в итоге спасли. А два года спустя, вспомнив этот случай, врачей обвинили в нарушении инструкции Фармкомитета, а самого Белоярцева в "проведении опытов на людях". К хирургам, применявшим "Перфторан", зачастили сотрудники следственных органов.