Кто укокошил натурщика?

В данный отрезок времени он работал над статьёй (эссе) под рабочим названием «Харьковчане — основоположники русской и украинской фантастической прозы периода романтизма». По окончании этой работы он планировал дать сочинению более лаконичное название, что-нибудь типа «Гнездо фантастической прозы» или там «Вотчина фантастического романтизма»… В этом эссе он рассказывал и о попечителе Харьковского учебного округа Алексее Алексеевиче Перовском, авторе фантастических повестей «Лафертовская Маковница» и «Чёрная курица, или Подземные жители» на типичную для романтиков тему контактирования нашего мира с волшебными параллельными мирами (свои сочинения Перовский подписывал псевдонимом «Антоний Погорельский»; кстати, и племянник этого харьковского попечителя — писатель Алексей Константинович Толстой — тоже считается одним из основоположников русской фантастики); и о первом прозаике новой украинской литературы Григории Фёдоровиче Квитке (псевдоним «Грыцько Основьяненко»), авторе фантастических повестей «Конотопская ведьма» и «Мертвецкий великдень»; и об Оресте Михайловиче Сомове, авторе фантастических повестей «Русалка» и «Киевские ведьмы», первом русском писателе, обратившемся к украинскому фольклору, и вдохновившем своим примером молодого Гоголя — не харьковчанина, но с Харьковом тоже связанного довольно плотно — на написание «Вечеров на хуторе близ Диканьки»…

Создание эссе продвигалось не столь шустро, как Кию Арнольдовичу хотелось, ибо супруга Руслана отвлекала его всяческими поручениями: то сбегай в булочную за хлебом, то забей гвоздь, то вынеси мусор, то позанимайся с Богданчиком, то… Теперь, когда он отвёз жену с сыном к её родителям, где они прогостят не менее недели, можно засесть за эссе основательно.

Заканчиваться эта статья должна таким резюме: дескать, раз и первая русская фантастическая повесть «Лафертовская Маковница» Погорельского (очень нравившаяся, к слову сказать, А.С. Пушкину) — и первая украинская фантастическая повесть — «Мертвецкий великдень» Основьяненко (которую одобрил даже критик Виссарион Белинский, не любивший вообще-то фантастику и утверждавший, что «фантастическое в наше время может иметь место только в домах умалишённых, а не в литературе, и находиться в заведовании врачей, а не поэтов») — написаны харьковчанами (пусть даже Погорельский был харьковчанином не пожизненно, как Квитка, а временно, но всё же…), значит, именно Харьков можно считать родиной как русской так и украинской фантастической прозы периода романтизма.

И вот, сидя рядом с найденным близ Великого Бурлука яйцом и делая два дела одновременно — управляя автомобилем и мысленно созидая эссе — наш герой километр за километром, километр за километром, мимо сёл и посёлков — Подсреднее, Дорошенково, Подгорелое, Гонтаровка, Радьково, Широкое — перемещался в сторону родного города Харькова, для которого, кстати сказать, этот 2004-й год от Рождества Христова был юбилейным: Харьков праздновал своё 350-летие. То есть поселения здесь были ещё во времена охоты на мамонтов, но первое документальное свидетельство о городе Харькове как таковом относится к 1654-му году, году заключения союза между Украиной и Россией. По случаю юбилея, кроме прочих праздничных мероприятий, запланировано и открытие памятника легендарному козаку Харьку, от имени которого, якобы, и происходит название «Харьков». Сам-то город назван от протекающей через него реки Харьков, а вот, дескать, река… Но хотя и в украинских летописях и в украинских народных песнях упоминаются козаки по имени Харько, историки считают версию о происхождении названия реки и соответственно города от имени какого-то козака не более чем легендой. Существуют ещё четырнадцать версий о происхождении названия «Харьков», и согласно большинству из них река такое название получила за сотни лет до возникновения козачества. Тем не менее, известный скульптор Зураб Церетели к юбилею уже сотворил изваяние мифического козака.

— Во-первых, ты отвлёкся от сюжета, а во-вторых, вместо художественного произведения стал выдавать сухую краеведческую информацию, — одёргивает автора его внутренний голос, но автор беспечно отмахивается.

* * *

На пути от Великого Бурлука к Харькову лежит и посёлок Старый Салтов, чуть севернее которого находится его почти тёзка Верхний Салтов. Ныне оный Верхний Салтов — обычное маленькое восточноукраинское поселение, а в XII веке там был довольно крупный по средневековым меркам город, называвшийся просто Салтов. Салтов, как говорят некоторые знатоки истории, был последним городом на пути двигавшихся навстречу половцам героев «Слова о полку Игореве» — князя Игоря Святославича Новгород-Северского и его полка. Сама битва, оказавшаяся трагической для русичей, случилась, как говорят всё те же знатоки, где-то на юге нынешней Харьковщины или севере нынешней Донеччины…

— Эй, алло! Ты меня слышишь, или нет?! — уже не говорит, а кричит автору его внутренний голос. — Вернись к сюжету! Это ж рассказ, а не справочник по краеведению!