Кто управляет Россией?

А в «Воспоминаниях» ни слова о себе, словно нет у нее ни прошлого, ни пережитого. Все только об отце, но и об отце ничего нового. Пересказываются известные по другим источникам сюжеты, в которые Матрена «встраивается» свидетельницей или узнает о них из чьих-то рассказов. В истории спасения Григорием Ефимовичем Анны Александровны Танеевой от смерти после железнодорожной катастрофы сохранены все подробности повествования самой Танеевой, но глазами якобы Матрены. Если верить воспоминаниям, то Распутин просто не расставался с дочкой, брал ее с собой везде и всюду, и в Царскую гостиную, где дети показались Матрене «на одно лицо — роскошные фарфоровые куклы в роскошном кукольном доме», и за царский стол, где Матрена подглядела, что «когда Николаю стали наливать водки, он выхватил графинчик у лакея и, минуя рюмку, налил полный фужер», и к постели Царевича, где Матрена подсмотрела, что «Царица даже не пыталась скрыть своей истерики». Почему-то девочка успевает отметить и запомнить только то, что усиленно навязывается всеми клеветниками: пьянство Царя, истеричность Царицы, что через Распутина действовала «какая-то сила», «сверхъестественная» сила, по Матрене выходит, что это сила гипноза, одним словом, бесовская, дьявольская сила, но никак не Божия и не благодатная.

Одно из исцелений Царевича, известное по воспоминаниям А. А. Танеевой, Матрена повторяет с оговоркой: «Отец описывал мне эту сцену так: Он (Распутин) обратился к Алексею: «Открой глаза, сын мой! Открой глаза и посмотри на меня!!.. Веки Алексея затрепетали и приоткрылись… его взгляд сосредоточился на лице моего отца… Отец…снова обратился к мальчику: «Боль твоя уходит, ты скоро поправишься… А теперь спи» (там же).

Перелицовка «под себя» давно известного искусно переплетается в «воспоминаниях» Матрены с сюжетцами, якобы услышанными ею еще от бабушки с дедушкой, от Танеевой, от самого Григория Ефимовича. И как сговорились все родные и близкие люди ничего нового не сказать Матрене, а вторить лишь тому, что измыслили позже в злобе и ненависти к Григорию Ефимовичу его враги, враги Государя, враги Самодержавной России, а то, что давно уже доказано, — измышления, клевета, наговоры. «От деда, от бабки» Матрена якобы знает о пьянстве отца сызмальства («дорога в кабак проторилась как-то сама собой» — там же), о разврате его с молодых лет («для отца физическая и духовная любовь сочетается и так становится силой» — там же), о лености его («и потянулась за отцом слава бездельника, ледащего человека» — там же), о еретичестве и сектантстве («Бог в нем, Григории Распутине… И правда, если Царство Божие — в человеке, то разве грешно рассуждать о нем, рассуждая о Боге? И если в церкви об этом не говорят, — что ж, надо искать истину и за ее пределами. Отец рассказывал, что как только он понял это, покой снизошел на него» — там же). Всплывают давно опровергнутые и похороненные вроде бы обвинения Григория Ефимовича в хлыстовстве («Отец не отказался присутствовать на радениях хлыстов… Он хотел всего лишь понять, какие есть пути к Богу» — там же), в эротомании («чем сильнее он старался изгнать прельсти-тельниц из сознания, тем, казалось, настойчивее они возвращались, пока он не падал на землю в изнеможении… Боль вытесняла похоть и заполняла стыдом…» — там же). Все это о родном отце, о «дорогом тятеньке», и не просто о хорошем, милом, добром тятеньке, а о молитвеннике, чудотворце, о святом. Слова доброго у «дочери» не находится, зато в ходу у нее самые отвратительные характеристики Григория Ефимовича из книг в. кн. Александра Михайловича, генерала В. И. Гурко, Председателя Думы М. В. Родзянко, наконец, С. Труфанова и А. Симановича, Ковалевского, Ковыля-Бобыля, намеренно нагромождавших ложь о Распутине, развеянную добросовестными историками. Но «Матрена», как ни в чем не бывало, цитирует эти «источники», не высказывая ни малейших сомнений в их истинности: «Приведу здесь только одно из многочисленных свидетельств Труфанова» (там же). И повторяет глумливый из пальца высосанный анекдот о Распутине, будто спросившем Государя: «Ну, что? Где екнуло? Здеся али тута?» (там же). Циничная, наглая и издевательская ложь удостоверяется самой «дочерью» Распутина.

Вернемся к дневнику, в сопоставлении с которым нет труда доказать подложность «Воспоминаний» Матрены Распутиной. Один из аргументов, доказывающих фальсификацию, — это несовпадение оценок одних и тех же людей в дневнике и в «Воспоминаниях». Мы уже говорили о том, что Государь и Государыня, Папа и Мама, наши дорогие, о которых у девочки болит сердце, с которыми она только и связывает счастье своей жизни, в «Воспоминаниях» просто Николай и Александра Федоровна, Царь и Царица. Ни благоговения, ни скорбной памяти, ни капли сожаления об их трагической мученической судьбе. Одни лишь старые, пронафталиненные еврейские наветы о слабоволии Царя, о его запоях, о неудачах правления, о порочном окружении Государыни, ее болезненности и истериках.