Кто в тереме живёт, или Хроники мелкого рантье

– Но ведь не из каждого обделённого мальчишки затем вырастает палач миллионов…

– Конечно. Но важен первый импульс, базовая модель поведения, которая, как известно, закладывается именно в детстве. Полное нечувствие к чужим страданиям и обострённое переживание своих. Подсознательная установка на поиск максимальной защиты. А такую защиту, с точки зрения человека, живущего в России, обеспечивала лишь причастность к власти, к её чиновничье-бюрократическому сословию…

– Вы себе противоречите.

– В чём же?

– В том хотя бы, что, следуя этой логике, он никогда бы не пошёл в революционеры, а попытался продвинутся на каком-нибудь легальном поприще…

– Так он и пытался! Духовное училище закончил, в семинарии поучился. Только очень скоро понял, что с его происхождением дорога в чиновничий рай ему перекрыта в принципе, а удовольствоваться местом батюшки в каком-нибудь захолустном приходе не позволяло самолюбие. А тут как раз товарищи-марксисты подоспели, объяснившие, почему мир так отвратительно устроен. Но, разумеется, всерьёз он примкнул к революционному подполью лишь под влиянием Ленина. Молодой Джугашвили сразу понял, что этот сверходарённый политик и есть его единственный шанс подняться над пугающей реальностью, который предоставила судьба. И он за него моментально ухватился. Он даже себе новую фамилию взял, созвучную ленинской – "Сталин". Он безоглядно поддерживал Ленина в борьбе с любыми критиками и оппонентами, а Ленин, видя это сталинское усердие, в свою очередь настойчиво продвигал "симпатичного грузина" на всё более ответственные партийные посты. И делал это вплоть до начала двадцатых, когда его отношение к Сталину резко изменилось…"

– У меня так на даче пахнет, в апреле, когда снег сходит. А ты на свою дачу часто ездишь?

– Редко. Да и то, если близкие попросят.

– Почему?

– Далековато, Шишкин. Двести километров.

– О-го! И как это вас так угораздило?!

– У отчима сослуживец был, майор Василец. Ему года три назад предложили дом в Тульской области и он отчиму стал мозги пудрить, чтоб там вместе поселиться. Чтобы было потом, где на пенсии здоровье укреплять… Ну, мои и поехали на разведку. Вернулись и говорят: берём! Дом отличный, место красивое. Речка, луг. Да и деньги небольшие: всего семьсот рублей… Потом, правда, выяснилось, что вдвое дороже, так как этот Василец в последний момент свою часть дома выкупать отказался. Но – ты ж понимаешь. Если моему Пал Палычу чего втемяшилось – то всё. Сказал – берём, значит – берём…

– Но дом действительно хороший?

– Нормальный дом. Кирпичный. Плюс сад яблоневый двадцать соток…

– Класс!

– Ага. Только стоит этот дом на краю деревни и от шоссе до него ещё пилить километра три. А в самой деревне одни старухи остались. Там раньше отделение колхоза было, но его расформировали давным-давно. Там теперь даже магазина нет, представляешь? Раз в неделю автолавка приезжает – и все счастливы, что без хлеба не сидят. Электричество постоянно отрубается. Короче – каменный век…

" – …и мужество Ленина-мыслителя состояло именно в том, что он сумел продраться сквозь частокол иллюзий и настоять на отказе от методов военного коммунизма, что большинством твердокаменных партийцев было воспринято как ересь. Они не посмели возражать ему открыто, но именно с этого момента Ленин превратился для них в крайне неудобную фигуру. Они ведь считали себя триумфаторами, жрецами от революции. Они были уверены, что победа в гражданской войне сплотила их в особую касту, обладающую правом монопольно вершить судьбы страны. Они уже входили во вкус своих привилегий и единственно верной политикой считали лишь ту, которая гарантировала их сохранение и приумножение. В ленинских реформах они увидели прямую угрозу своим коренным интересам, основанным на ультрареволюционной мифологии, и на фоне бурного развития НЭПа их страхи получали всё более весомые подтверждения… Сталин в этом смысле оказался знаковой фигурой. Его личные фобии органично совпали с фобиями целого класса партократов. Он очень чутко уловил их заказ на сохранение власти любой ценой – и на отработке этого заказа построил своё политическое будущее. Хотя, тут нет ничего нового: история человечества знает массу примеров, когда судьбы целых народов приносились в жертву самым низменным и шкурным интересам узкой группировки, захватившей власть. Наш случай поражает лишь масштабами жертвоприношений: одна коллективизация за считанные годы сгубила свыше десятка миллионов жизней. А ведь была ещё циклопическая машина ГУЛАГа, не сбавлявшая хода вплоть до смерти диктатора…

– Но ведь в жернова системы попадали и сами её создатели…