Кто виноват в трагедии 22 июня?

А где в это время были военные, чем занимались они в последние мирные дни? Отсутствие этой темы в искусстве можно объяснить – читателя и зрителя вряд ли увлечет описание будней боевой подготовки войск и их повседневной жизни. Понятно, что сопереживать романтическому свиданию влюбленных интереснее, чем читать про отдых солдат после субботней бани 21 июня.

Но странно, что и в исторической литературе очень мало уделено внимания деятельности советских войск в последние дни перед войной. Как будто они ничего не делали, находясь в благодушном и расслабленном состоянии.

Но, оказывается, делали, и причем много. Насколько это было целесообразно, правильно и достаточно – это другой вопрос. Чтобы убедиться в этом, приведу один малоизвестный (вернее, совсем неизвестный) факт из истории наших вооруженных сил.

В 1989 г. «Военно-исторический журнал» в номерах 3, 4, 5 начал публикацию материалов работы комиссии под руководством генерала Покровского, созданной в 1952 г. по инициативе Сталина. Эта комиссия должна была разобраться в причинах разгрома наших войск летом – осенью 1941 г.

Лично мне не очень понятно, почему с этим стали разбираться так поздно. То, что во время войны не искали виноватых, наверное, было правильно – надо воевать, а не генералов расстреливать, других-то все равно нет. Но зачем ждать столько лет после Победы?

Предположу, что Сталин решил окончательно разобраться с ролью высшего руководства РККА в трагедии 1941 г. и воздать им по заслугам. Тимошенко с Жуковым и так находились в опале – командовали второстепенными военными округами. Но опала Маршалов Победы – это одно, а их арест и судебное разбирательство – совсем другое. Поэтому Сталин начал издалека, с опроса генералов, а уже по его результатам мог подключить и НКВД с предсказуемым исходом… А может быть, у Сталина были другие мотивы, этогомы, скорее всего, никогда не узнаем.

Результаты работы комиссии оказались не востребованы: инициатор расследования умер, а другим это было не нужно – ведь правда иногда бывает опасна. К тому же Хрущев назначил Жукова министром обороны. Поэтому материалы засекретили и положили в архив.

Комиссия Покровского попросила генералов, которые в июне 1941 г. занимали в западных округах высокие командные должности (от командира и начальника штаба дивизии и выше), ответить на 5 вопросов:

1. Был ли доведен до войск в части, их касающейся, план обороны государственной границы; когда и что было сделано командованием и штабами по обеспечению выполнения этого плана?

2. С какого времени и на основании какого распоряжения, войска прикрытия начали выход на государственную границу и какое количество из них было развернуто до начала боевых действий?

3. Когда было получено распоряжение о приведении войск в боевую готовность в связи с ожидавшимся нападением фашистской Германии с утра 22 июня?

4. Почему большая часть артиллерии находилась в учебных центрах?

5. Насколько штабы были готовы к управлению войсками и в какой степени это отразилось на ходе ведения операций первых дней войны?

На первый взгляд эти вопросы кажутся лишенными всякого смысла. Взять хотя бы первый вопрос. Ну разве могли войска не иметь плана действий на случай войны? Ведь военные всегда отличаются четкостью и порядком, у них должны быть запланированы и отработаны действия на все варианты развития событий. Но, оказывается, могли…

Дело в том, что с середины мая Генштаб начал переработку планов прикрытия границы, что в принципе не является чем-то из ряда вон выходящим – жизнь постоянно вносит корректуры в любые планы. В начале июня все западные округа прислали в Генштаб на утверждение наркомом обороны комплекты новых планов, которые до начала войны так и не успели утвердить.

Ничего страшного в этом не должно было быть, потому что организация смены планов прикрытия предусматривает возможность нападения противника и в такой момент, когда старые планы уже не соответствуют новым задачам, а новые планы находятся на утверждении.

Во-первых, новые планы обычно мало отличаются от старых – принципиальные изменения касаются только мест и сроков занятия новых позиций, которые становятся известными командирам при разработке нового плана (т. к. разработка ведется по принципу «снизу вверх»). Во-вторых, на случай начала войны командиры соединений должны иметь указания о введении в действие неутвержденных планов.