Кто Вы, «Железный Феликс»?

Ввиду постоянных нареканий со стороны иностранных миссий и торговых представительств различных стран о чинимых препятствиях на пограничных пунктах и в других местах к пропуску печатных произведений на иностранных языках, 14 августа 1923 г. ОГПУ приказало всем Полномочным представителям и начальникам губотделов ОГПУ дать право сотрудникам аккредитованных иностранных миссий, торговых представительств на правах последних и консульств беспрепятственно получать из-за границы печатные произведения на иностранных языках «для личного пользования в количестве, на вызывающем особого подозрения». Следовательно, вопрос о количестве экземпляров и степени «подозрения» решался руководителями органов ОГПУ на местах[1451].

Нарекания на работу цензоров были не только у иностранных миссий, но даже в Академии наук. Туда книги приходили с большим запозданием или пропадали. 16 мая 1925 г. Дзержинский писал в политконтроль И.З. Сурте: «…Я думаю, что книги в адрес Академии нечего вскрывать. Надо посадить своего человека в самой Академии для приема и осмотра книг. Этот человек был бы в штатах Академии и получал бы от нее жалование. Прошу прислать Ваше заключение и справку, как обстоит дело»[1452].

Дзержинский внимательно следил за работой различных отделов, связанных с контролем за печатными изданиями, перепиской и пр. 1 сентября 1922 г. он писал в Секретно-оперативное Управление Ягоде: «При сем конверт и полученные в нем 2 воззвания Кирилла.

Что делает наша цензура? Прошу обследовать и доложить мне о просмотре заграничной почты, постановке дела, о достигнутых успехах, о том, что обнаружено и т. д., а также как велика вообще загранич. почта по родам посылок: письма, пакеты, бандероли и т. д., как вскрываются они как заказные, так и не заказные.

Таким же путем рассылают по учреждениям и с. — ры, и другие. Сообщите мне также, какие оперативные будут даны задания по самим воззваниям (послать в прессу), воззвания, конечно, и ист-парт пошлите, и т. Полякову из НКВД»[1453].

Председатель ГПУ потребовал упорядочить работу цензуры: «У нас несколько цензур для публикации сведений о событиях. Не было ли бы полезным, если бы Вы взяли на себя созвать совещание для урегулирования этого вопроса», — пишет он В. Р. Менжинскому 13 марта 1921 г.

Меры, принимаемые органами ОГПУ, не смогли закрыть все каналы получения информации противниками большевистской идеологии. И совершенно был прав Питирим Сорокин, который утверждал в газете «Воля России», что «несмотря на рогатки цензуры, выходит ряд трудов и печатается ряд научных журналов. Вопреки всем препятствиям, книги все же выходят, и среди них немало антикоммунистических. Если в них не все сказано ясно, то читатель понимает и намеки. Спасает положение дела только безграмотность цензоров, порой пропускающих действительно вредное для коммунизма»[1454].

Таким образом, Ф.Э. Дзержинский, возглавлявший ВЧК-ОГПУ, выполняя директивы правящей коммунистической партии, вел борьбу с антибольшевистской идеологией с таким же упорством и настойчивостью как на фронтах Гражданской войны. И меры применялись крайние: задержание, обыски, аресты, тюремное заключение, расстрел. Но самым распространенным наказанием была ссылка в отдаленные регионы страны и высылка за границу.

Председатель ВЧК-ОГПУ был за массовую высылку из страны членов оппозиционных политических партий, деятелей науки и культуры. В этом он полностью поддерживал В.И.Ленина.

19 мая 1922 г. Ленин писал Дзержинскому о высылке за границу писателей и профессоров, «помогающих контрреволюции»: «Надо это подготовить тщательнее. Без подготовки мы наглупим. Прошу обсудить такие меры подготовки.

Собрать совещание Мессинга, Манцева и еще кое-кого в Москве.

Обязать членов Политбюро уделять 2–3 часа в неделю на просмотр ряда изданий и книг, проверяя исполнение, требуя письменных отзывов и добиваясь присылки в Москву без проволочки всех некоммунистических изданий.

Добавить отзывы ряда литераторов-коммунистов (Стеклова, Ольминского, Скворцова, Бухарина и т. д.).

Собрать систематические сведения о политическом стаже, работе и литературной деятельности профессоров и писателей.

Поручить все это толковому, образованному и аккуратному человеку в ГПУ.

Мои отзывы о питерских двух изданиях:

«Новая Россия» № 2. Закрыта питерскими товарищами.

Не рано ли закрыта? Надо разослать ее членам Политбюро и обсудить внимательнее. Кто такой ее редактор Лежнев? Из «Дня»? Нельзя ли о нем собрать сведения? Конечно, не все сотрудники этого журнала кандидаты на высылку за границу.

Вот другое дело питерский журнал «Экономист», изд. XI отдела Русского технического общества. Это, по-моему, явный центр белогвардейцев. В № 3 (тол ь к о третьем!!! это nota вепе!) напечатан на обложке список сотрудников. Это, я думаю, почти все — законнейшие кандидаты на высылку за границу.