Кто Вы, «Железный Феликс»?

В последующие годы Владислав жил в Лодзи. Известный невролог, автор научных трудов был арестован гестапо в качестве заложника и убит в 1943 г.[2184].

В 1920-е годы, как и ныне, немало было авантюристов, стремившихся использовать имя Дзержинского в своих корыстных целях. Так, в Москве проживала Ядвига Эдмундовна Кушелевская-Филиппова, выдававшая себя за сестру Феликса Эдмундовича. 20 января 1924 г. он поручил В. Луцкому «со всей обстоятельностью выясните, чем занимается Филиппов, что это у него за дело, так как слухи были, что у него какая-то подозрительная контора, под прикрытием которой ведутся темные делишки. Надо выяснить и допросить всех сотрудников этой конторы и установить, на какие средства живет Филиппов.

Если будут материалы против Ядвиги Эдмундовны Кушелевской-Филипповой, называющей себя часто Дзержинской и моей сестрой, — следствие должно быть проведено со всей тщательностью и строгостью. О результате доложите мне лично». И добавил: «Филиппов может быть освобожден только с моего ведома»[2185].

В. Луцкий в докладной записке Ф. Дзержинскому указал, что Алексей Фролович Филиппов обвинялся по ст. 83 — антисоветская агитация (заявил — «Вся Советская власть сволочи» и т. п.); наказание по статье не ниже одного года со строгой изоляцией, а также по ст. 109 — дискредитация власти (вовлечение в невыгодную сделку «Винсиндиката», бравирование именем Дзержинского — карается тем же наказанием. Постановлением коллегии ОГПУ Филиппов был выслан на три года в Иркутск[2186]. Но неизвестно, поехала ли вслед за ним Ядвига.

Филиппов попал в поле зрения ВЧК еще в 1918 г. 8 июля он был арестован по требованию председателя Петроградской ЧК М. С. Урицкого якобы за причастность к делу монархического «Союза спасения родины» и «Каморы народной расправы». 30 июля. Дзержинский писал Урицкому: «Ко мне обращается А. Ф. Филиппов с просьбой вникнуть в его положение, что сидит совершенно зря. Не буду распространяться, пишу Вам, потому что считаю сделать это своей обязанностью по отношению к нему как к сотруднику комиссии. Просил бы Вас только уведомить меня, в чем именно он обвиняется?» В сентябре 1918 г. после установления непричастности к делу этих организаций Филиппов был освобожден.

Многие граждане Советской России доверяли Дзержинскому и обращались к нему с различными просьбами. Только в 1925 г. на его имя поступили заявления и письма о: предоставлении жилплощади, оказании помощи детдому, работе института научной организации труда, подыскании работы, оказании денежной помощи, недостатках в транспортировке грузов, направлении в военную школу, случаях безнаказанного хищения зерна, беспорядках в детском доме и др.

Дзержинский старался помочь каждому. В апреле 1918 г. следователи Деляфар и Η. Е. Гольперштейн взяли у Юлья Зомера паспорт и чековую книжку, заявив ему, что везут это с собой в Москву и обещали вернуть, но не вернули. 27 апреля Дзержинский поручил Г. Н. Левитану запросить Гольперштейна и Деляфара — «пусть они дадут мне справку немедленно»[2187].

В апреле 1921 г. Дзержинский направил телеграмму в Тверь на имя председателя исполкома и в гуБЧК: «По имеющимся достоверным сведениям, в Зубцове притесняют семью Боголеповых. Комиссар Трофимов отобрал у старика Боголепова кровать, несмотря на то, что были две свободные. Предупреждаю, что если немедленно не прекратятся издевательства и притеснения над Боголеповыми, предаю революционному трибуналу. Пришлите немедленно объяснения по делу»[2188].

Дзержинский шел навстречу просьбам хорошо известных революционных деятелей. Так, после 11 августа 1921 г. он получил письмо от народовольца Н. А. Морозова, который высказал ряд просьб: о женихе племянницы Екатерины Зыковой Михаиле Тихоновиче Смирнове, служившем в Твери делопроизводителем губернского земельного отдела и лишенным права выезда за то, что при возвращении из немецкого плена был мобилизован Юденичем в Эстонии; об облегчении участи двоюродного брата жены, Николая де-Роберти, содержащегося в концлагере в Москве, который пишет «Вере Фигнер очень трогательные письма». В конце письма Морозов добавил: «Вы не подумайте, что я сочувствую Юденичу или Врангелю. Если б я им сочувствовал, то всегда сумел бы сделать это»[2189]. 14 августа Дзержинский поручил Ягоде разрешить Смирнову перевестись в г. Мальгу Рыбинской губернии[2190].

Н. А. Морозов просил также помочь ему в издании книги. «Дело в том, — писал он, — что с 1881 г. я работаю постоянно (хотя и с перерывами) над приложением к астрономии, к определению времени религиозных книг, содержащих астрономические указания, и пришел к неожиданным результатам о позднем времени их происхождения. Этот делает переворот во всей древней истории и потому мне хочется заинтересовать этим вопросом и Вас с целью содействия к напечатанию этой книги в спешном порядке (она уже год назад принята Государственным издательством и мне выдан аванс, но к печатанию все не приступают) тогда я был бы свободен и для других общественных дел»[2191].