Кто Вы, «Железный Феликс»?

Дзержинский поручил своим подчиненным оказать всемерное содействие Морозову.

В Ленинградском отделе Госбанка работал на мелкой должности брат В. Р. Менжинского, финансист по специальности, хорошо знающий банковское дело. 20 июля 1925 г. Дзержинский просил Г. А. Русанова «навести справу о нем и дать ему соответствующую работу в тресте, банке или ВСНХ. Предпочтительно в Ленинграде, можно и в Москве»[2192].

25 октября 1925 г. Дзержинский получил письмо от X. Г. Раковского и Вронского из Себежа с просьбой «спасти жизнь известного поэта Есенина, несомненно, самого талантливого в нашем Союзе.

Он находится в очень развитой стадии туберкулеза (захвачены и оба легкие, температура по вечерам и пр.), найти, куда его послать на лечение, нетрудно. Ему уже было предоставлено место в Надеждинском санаториуме под Москвой, но несчастье в том, что он вследствие своего хулиганского характера и пьянства не поддается никакому врачебному воздействию». Авторы сочли, что единственным средством остается встреча и беседа с поэтом, чтобы заставить его лечиться, отправить в санаторий вместе с сотрудником ГПУ, «который не давал бы ему пьянствовать. Жаль парня, жаль его таланта, молодости. Он многое еще мог дать, но только благодаря своим необыкновенным дарованиям, и потому, что, будучи сам крестьянином, хорошо знает крестьянскую среду». Дзержинского в это время не было в Москве, и он писал своему секретарю: «т. Герсон. М. б., Вы могли бы заняться»[2193].

Особую заботу Дзержинский проявлял о семьях погибших воинов. Так, 6 апреля 1924 г. он дал указание одному из своих заместителей: «Убитому товарищу необходимо устроить похороны так, чтобы почти все сотрудники и войска приняли участие. Семью необходимо полностью обеспечить».

Очень многие документы председателя ВЧК-ОГПУ посвящены заботе о сохранении здоровья населения страны. Например, 1 сентября 1919 г. во время поездки в Тамирскую волость Наро-Фоминского уезда Дзержинский побывал в усадьбе Головково, которая ранее принадлежала Μ. Ф. Ильиной. Дом был принят «в заведывание» комиссией по охране памятников старины и искусства во главе с Н. Троцкой. Запрещались без разрешения комиссии всякие уплотнения и даже осмотр. В доме из 20 комнат, где проживала Ильина и двое детей, никаких памятников старины и искусства не было, но была мебель из карельской березы, галерея гравюр всех царствующих дома Романовых, картины в богатых рамах и фарфоровая посуда. Сам Ильин, бывший миллионер, в прошлом секретарь Наро-Фоминского совета, являлся заведующим на фабрике в Наро-Фоминске. Дзержинский, считая, что «очевидно, Ильин через кого-то ввел комиссию и т. Троцкую в заблуждение», предложил Л. Б. Каменеву признать незаконность принятого решения и использовать усадьбу, как «помещения для рабочих, для клуба, школы, санатория для пролетариев и т. п.»[2194].

В ВЧК-ОГПУ нередкими были следующие распоряжения его председателя: 20 мая 1923 г. — В. Л. Герсону: «Отпустите т. Сорокину необходимые средства для подкрепления здоровья т. Самсонова. Доложите об этом т. Уншлихту»[2195]; 24 июня 1925 г. Г. Г. Ягоде: «Я не возражаю против выдачи т. Кацнельсону 6 (шести) тысяч рб. для пособий больным сотрудникам из резерва секретных средств»[2196].

Особое внимание Дзержинского обращал на поддержание здоровья членов Коллегии ВЧК-ОГПУ. 6 июля 1925 г. он писал Ягоде: «На здоровье и лечение т. Менжинского надо обратить серьезное внимание. Прошу сорганизовать консилиум врачей по специальностям для того, чтобы наметить лечение: где, при каких условиях, сколько времени и т. д. О решении консилиума прошу мне сообщить»[2197].

25 августа 1925 г. Ф. Э. Дзержинский писал В. М. Молотову: «Врачи в Кисловодске находят, что т. Менжинский не может прервать лечения и должен его продолжить до сентября. У него сердце и склероз. Должен был лечиться в прошлом году, этого не сделал и в результате, несмотря на усиленное лечение сейчас, состояние скверное, хотя и излечимое. Между тем т. Ягода по определению консилиума переутомлен до крайности (с расширением и неврозом сердца) и нуждается в немедленном лечении и отдыхе. Все сроки его прошли, и дальнейшая проволочка принесет непоправимый вред его здоровью»[2198].

Через четыре дня Дзержинский обратился к Ягоде с просьбой уделить больше внимания своему здоровью и назначил Г. И. Бокия его помощником до окончания отпуска, с тем, чтобы он вошел в курс дела и смог мог заменить его до приезда Менжинского. Он отметил, что Менжинский, возможно, поправится настолько, что сможет проработать до будущего сезона в Кисловодске, «а это значит, что нельзя ему сейчас срываться и ехать. Не забывайте, что это относится не только к нему, но и к Вам, как и ко мне. У нас по ОГПУ впереди очень тяжелая работа и, возможно, очень тяжелые для нас времена. Никто из нас выбыть из строя не может по нашей конфигурации руководителей»[2199].