Кто взорвал Америку?

Шииты, может быть, первоначально и были рады тому, что израильтяне изгнали палестинцев, но терпеть самих израильтян на своей земле они не хотели.

В конце 1982 года Шин-Бет, которая не занимается операциями за границей, была мобилизована на помощь армейским частям в Ливане. Директор Шин-Бет Авра-хам Шалом не хотел в этом участвовать, но ему не оставили выбора.

Сотрудникам службы безопасности в Ливане очень не везло. Еще девять офицеров Шин-Бет погибли, когда был взорван дом в Тире, в котором они поселились. Одного офицера Шин-Бет застрелили в машине.

У сотрудников Шин-Бет не было проблем с осведомителями и агентами в расколотом Ливане, где одни с удовольствием доносили на других. Но предателей так же быстро уничтожали.

Сколько бы контрразведчики ни выявляли врагов, их становилось все больше. Само по себе присутствие израильтян порождало сопротивление ливанцев. Командировка в Ливан была тяжким испытанием для контрразведчиков: бесконечная жестокая работа в состоянии постоянной деморализующей опасности рано или поздно приводит к нервному срыву. Контрразведчики ездили только в сопровождении взвода солдат, для конспирации пользовались машинами с ливанскими номерами.

Рафи Малка, начальник оперативного управления Шин-Бет, делился своими впечатлениями:

«В Ливане, для того чтобы спастись, надо было делать вещи, которые прежде считались неприемлемыми. Шин-Бет не была исключением. Это была жестокая война без правил, а если кто-то пытался вести себя по правилам, он просто погибал».

В результате операции «Мир для Галилеи» Израиль не обрел вожделенной безопасности. Место палестинцев заняли воинственные шиитские формирования, обосновавшиеся в долине Бекаа. Ариэль Шарон и Башир Жмайель ошиблись: военными средствами политические проблемы не решишь.

После убийства Башира Жмайеля долгое время ни один арабский политик, боясь террористов, не решался заключить мир с Израилем. Трагическая судьба трех ближневосточных миротворцев — иорданского короля Абдаллаха, египетского президента Анвара Садата и ливанского президента Башира Жмайеля — не располагала к оптимистическим суждениям о будущем Ближнего Востока. Можно сказать, что именно террористы определяли судьбу этого региона.

Часть четвертая ИСПОЛНИТЕЛИ И ПОКРОВИТЕЛИ

Глава 15 УЧЕНИК ТРОЦКОГО: ПОЛКОВНИК МУАМАР КАДДАФИ

Муамар Каддафи мог бы считаться учеником Троцкого. Ливийский лидер тоже сторонник перманентной революции. Свергнув 1 сентября 1969 года ориентировавшегося на Запад короля Идриса, полковник постоянно реорганизует систему собственной власти, уничтожая всех, кого считает врагом, и избавляясь от тех, кто недостаточно ему предан.

В какой-то мере его идеалом стал покойный президент Египта Гамаль Абдель Насер. После его смерти Каддафи решил, что теперь он должен взять на себя роль объединителя арабского мира.

— Я самый близкий к Насеру человек, — заявлял Каддафи, — я хранитель его заветов, я отвечаю в моральном и революционном плане за всех насеристов арабского мира. Я учился у Насера и вместе с ним намечал путь арабского единства и будущего арабов.

Громыко сделал доброе дело

Ливия — маленькая страна с трехмиллионным населением, большую часть которого составляют бедуины, трудно интегрирующиеся в современное общество. Каддафи мог бы остаться никому не известным маленьким царьком, если бы не нефтедоллары, которые полились в страну рекой в 70-е годы.

Муамар Каддафи всегда делал то, что считал нужным. Каддафи, заметил один из ливийских диссидентов, «это бедуин. Если он едет на верблюде и хочет повернуть, он просто поворачивает. Он не ждет, пока зажжется зеленый свет».

Когда иностранные журналисты спрашивали его, что он намерен предпринять для улучшения экономического положения в стране, где людям приходится стоять в длинных очередях, Каддафи преспокойно отвечал:

— Очереди — это не так плохо, это значит, что у людей есть деньги и они хотят покупать.

Он провозгласил «прямую демократию», распустил министерства, объявил, что отныне страной управляет народ, а сам стал абсолютным и единоличным диктатором. Официально власть принадлежит революционным комитетам, на практике — многочисленным родственникам и членам клана Каддафи.

Формально он даже не является главой государства, единственный его официальный пост — верховный главнокомандующий. Он предпочитает, чтобы его именовали «лидером ливийской революции». Впрочем, его власть определяется не титулом, а полным контролем над армией, силами безопасности, аппаратом власти. Его не ограничивают ни парламент, ни партии, ни свободная печать.

Подобно многим восточным царькам, он испытывает непреодолимую тягу к опереточным мундирам и помпезным церемониям. У многих наблюдателей часто возникало сомнение в его умственной полноценности. Муссолини рядом с ним казался консервативным и разумным государственным деятелем.