Кто здесь хозяин? [Новеллы]

Музыканты робко переступили порог — делать было нечего. Поняв, что они не шутят, очкастый сторож прервал трапезу, схватил ружье и предстал перед тройкой гуляк:

— Нельзя, назад, говорю!

Оркестранты остановились и жалобно поглядели на своего упрямого патрона.

Гуджу провел ладонью по лбу, качнулся на вахтера, отодвинул его локтем и отчаянно пропыхтел:

— Отойди!

Схватив музыкантов за шкирки, он втолкнул их в полутемный коридор, расправил плечи, с гордостью оглядел сумрачные переходы института и что есть мочи завопил:

— Музыку, не то как врежу!

Стучал барабан, чирикал аккордеон.

Теща мне от воро-от…

— Рампата, рампата, рампата, рампата, — в такт подпевал Гуджу, вскидывая руки высоко вверх.

Теща мне от ворот
Дает резкий поворот!
Говорит, моей дочурке
Бражник-муж не подойдет!

Ничего неожиданного не произошло. Одна за другой открывались двери, и на лицах выходящих в коридор ученых изображалось сначала отчаяние, затем изумление и, наконец, несмелые, робкие улыбки. В очках и без очков, усатые и безусые, молодые и старые, в сатиновых нарукавниках и синих халатах — все, со степенью и без степени, собирались на шум, производимый Гуджу. Полукруг постепенно ширился.

Музыканты смотрели на двери с какой-то настойчивостью, как бы желая заявить, что во всем происходящем в исследовательском институте они сами совершенно не виноваты. А Гуджу в экстазе топтался по кругу и готов был вот-вот начать пляску:

Нынче мне о том мечтается,
Когда теща, эх, преставится,
Тесть — за ней, как полагается,
А девчонка мне достанется!

— Рампата, рампата, рампата, рампата, — хлопая в ладоши, поддерживал Гуджу.

И стучал барабан, и захлебывался аккордеон.

Напрасно суетился тщедушный директор института, он с криком «Товарищ, товарищ!» бегал за пребывающим в экстазе Гуджу, однако, когда директор делал уже шестой круг, нога его зацепилась за ковер, он едва не растянулся на полу и потому махнул рукой, крикнув председателю месткома:

— Немедленно прекратить это безобразие, что это такое, в конце концов!

Шеф месткома, гололицый мужчина с галстуком-бабочкой, энергично взялся за дело. Сперва он подошел к музыкантам и погрозил им указательным пальцем, однако музыканты, словно почуяв неприятный запах, поглядели ввысь и вдаль. Затем он бросился к Гуджу, но ни угрозами, ни уговорами ничего не добился.

Сотрудники института помирали от хохота, и теперь председатель месткома не столько боялся директорского гнева, сколько оплакивал свой утраченный авторитет.

В конце концов опомнился сам «виновник торжества». Направив оркестрантов к выходу, он прошествовал впереди, сделал почетный круг около платана и, под несмолкающую музыку проследовал к фаэтону. Как и давеча, он устроился на облучке, музыканты-виртуозы уселись на мягкое сиденье, затем Гуджу простер руки и зычно обратился к собравшемуся у калитки научному персоналу:

— Дай бог вам удачи в вашем деле. Поехали!

Когда фаэтон скрылся из глаз, директор исследовательского института подошел к сторожу, терзавшему телефон.

— Звонишь?

— Никак не дозвонюсь, куда только все подевались.

Директор забрал у него из рук трубку и положил на рычаг.

— Не стоит. Не надо. Не будем шума подымать. В конце концов, что он такого натворил? Ну, погулял человек, подумаешь, большое дело.

— Пожалуйста, как хотите. — И сторож повесил на стену ружье, которое почему-то до сих пор сжимал коленями.

А директор поднимался по лестнице и думал: «Интересно, существует ли в мире правовой кодекс, в котором имелась бы статья, определяющая наказание виновного в подобной ситуации?»

Перевод А. Златкина

Кому я нужен…

Дидмицельцы давно приметили его, и внушительная толпа любопытствующих следовала за ним на небольшом расстоянии. Он был невысокого роста, в кожаной куртке и мятой, выцветшей шляпе. Гости в селе Дидмица — явление обыкновенное, и, если бы не странное занятие человека в шляпе, дидмицельцы потеряли бы к нему интерес. Незнакомец же, не обращая внимания на окружающих, был поглощен нумерацией столбов электропередачи. Выйдя из автобуса, он достал из кожаного портфеля мел и записную книжку, подошел к первому же столбу и вывел на нем цифру 35. Потом вынул авторучку и что-то отметил в записной книжке. Рабочий инструмент (мел, записную книжку, авторучку) он держал в правой руке. Каждый столб гость сперва рассматривал издали, сощурив один глаз, нацеливался ручкой, потом решительно направлялся к нему и ставил цифру.

Дидмицельцы окончательно убедились в таинственности его поступков, когда после цифры 39 на следующем столбе он вывел 221, затем почему-то последовала цифра 7, а столб на сельской площади, что возле клуба, получил номер 511. Тут Виктор Майсурадзе, работяга, специализирующийся на кукурузе, не выдержал, разорвал круг любопытных и приблизился к гостю:

— Издалека ведете счет этим столбам, батоно?