Кто здесь хозяин? [Новеллы]

— Вот будет потеха, если и за ним кто-то крадется? Вдруг и за ним следят чужие глаза?

— Что ты выдумываешь? — отмахнулся он, косясь на приближающегося чуть не ползком охотника.

— Выдумываю? А почему ты думаешь, что и у людей так не принято? За ними и самими крадутся да выслеживают.

— Ну ладно! Летим! Не то и впрямь, покуда его выследят, он успеет в вас выстрелить. Разбирайся тогда, кто прав, кто виноват…

Вороны лениво взлетели, потянувшись обратно к черному кресту старой ольхи.

Охотник не унывал. Весь в грязи, ползком, исцарапанный, но с горящими глазами крался он за воронами, время от времени прячась за стволами деревьев, чтобы перевести дыхание. Он был уверен, что библейские птицы не замечают его, и искренне удивлялся: «Чего это они взлетают как раз тогда, когда я приближаюсь на расстояние ружейного выстрела?!»

Перевод М. Бирюковой

Человек, потерявший могилу отца

С востока на деревню Ноджихеви смотрит Бжер-ская гора. В густо заросшей облепихой роще журчит речушка Техури. Внизу, на берегу ее, развалины крепости, которую местные жители называют Джихой. Если взглянуть на крепость со стороны р-еки, можно увидеть обвалившиеся стены и обломки квеври. В каком веке были построены эти крепостные стены и в каком разрушены, никто не знает.

В Ноджихеви живут Сихарулидзе, Окуджава, Беридзе, Нароушвили, Гвасалия, Абакелия, Джанашия, Джгамадзе и Джеджелава.

Теплый февральский день… Спустившееся на гору солнце светит так ласково, что взошедший на висячий мостик профессор Калистрат Беридзе снял пальто и перекинул его через руку.

— Не простудись, Кале, ты с дороги, — предупредил Ноко Беридзе, учитель географии в школе в Нахурцилао и младший двоюродный брат Калистрата.

Этим утром поезд пришел с опозданием. Ноко встречал брата на станции в Сенаки. Сюда добрались на такси. И обратно могли бы доехать до самого дома таким же образом. Однако гость не захотел — решил вновь пройтись по мостику, на который не ступал вот уже тридцать лет. И вообще походить по селу, посмотреть его. Ноко шагал, держа в руках маленький чемоданчик, за ним двигался Калистрат, снова надевший пальто — то ли идти с ним на руке по узкому мостику было трудно, то ли послушался совета двоюродного брата, — и переступал, вцепившись в протянутый вдоль моста провод, так осторожно, словно шел по догорающим углям костра.

Тридцать лет доктор философии Калистрат Беридзе не видел родной деревни. Сейчас ему было за семьдесят, и у него уже подросли внуки. Последние три года он стал просыпаться по ночам — снилась деревня, и мучительно хотелось вернуться в нее.

Тридцать лет назад, после смерти отца, он продал срубленный из каштанового дерева дедовский дом за полцены ближайшему соседу Илье Нароушвили и после этого в деревню уже не заглядывал. Все времени никак не мог выкроить…

Недавно Ноко прислал ему письмо: Илья давно умер; дочь его Надя вышла замуж в Кутаиси, у нее малые дети, и приезжать в Ноджихеви она уже не может. На прежнем месте оставалась вдова Ильи, старая Ксения, боявшаяся одиночества и на ночь уходившая к своей сестре — жене Фомы Джеджелава. Писал Ноко, что собралась старуха продавать свой дом и чтобы приехал Калистрат, если хочет уголок для дачи — лучшего места, чем родная деревня, ведь ему не найти.

Тогда и написал Калистрат Беридзе председателю райисполкома — просил разрешить ему построить во дворе бывшего отцовского дома маленький дощатый домик.

Конечно, ему не отказали.

И Калистрат приехал. Надо поговорить с Ксенией, оставить заявление в сельсовете и вернуться в город. А весной он купит дачный домик, перевезет его в Ноджихеви и поставит в своем дворе, и вновь разгорится огонь в дедовском очаге…

Забыл сказать, читатель, что за несколько месяцев до смерти Илья Нароушвили продал дом деда пекарю из Диди-Чкони, а тот передвинул его на новое место к кузнице, за кипарисами. Там и стоит теперь на высоких сваях коричневый беридзевский дом.

Дошли до конца деревни, и Калистрату захотелось посмотреть на речушку, которую испокон веков называли «источник Беридзе». Это была, наверное, самая маленькая речка в мире, просто ручеек. Выбегал источник, весело бурля, из-под Бжерской горы и там же, метрах в трехстах от нее вливался в Техури.

Ноко и Калистрат подошли к крошечной мельнице и присели на поросший мхом камень.

— Наша мельница… — Калистрат снял шляпу, вытер платком пот со лба и снова надел ее. Был он мужчиной высоким и осанистым. Одним словом, представительным. Лицо без морщин, черноволос и черноус и семидесятилетним никак не выглядел. И голос у него был неожиданно молодой и хорошо поставленный.

— Помнишь эту мельницу? — Кале с улыбкой взглянул на двоюродного брата. — Эх ты, сколько раз я сажал тебя на плечи и приходил сюда! Больше всего ты гусей боялся. Как увидишь гуся — сразу с ревом ко мне бежишь.

— Да-а…

— А сейчас мельница исправная?

— Вообще-то исправная, да кому на ней работать… Я внутрь уже давно не заглядывал. Видишь, замок заржавел, ключ давно уже не поворачивается…

— И где же мелете?