Кто здесь хозяин? [Новеллы]

— И откуда этот Ципурия так сразу возник, черт бы его побрал! — проговорил хозяин машины. — Хоть бы уж другой кто-нибудь был. Оставь его, Вания, пусть снимает, все равно ему ничего не втолкуешь.

Но Вано уже стоял рядом с автоинспектором и внушал ему:

— Не срами нас, Ципурия, прости на этот раз, с нами гость, мы только на минутку забежали в гостиницу. Христом-богом тебя заклинаю, не снимай номер!

Ципурия посмотрел снизу на Вано, недолго задержал на нем взгляд и опять принялся за свое.

— Не слышишь ты, что ли? — со слезой в голосе вскричал Вано. — Этот человек в первый раз приехал к нам в Дзелквиани. Что он о нас подумает, что станет потом рассказывать?

Ципурия молча снял номер, выпрямился, и в ту самую минуту, когда он повернулся к своему мотоциклу, его похожий на спущенную камеру зад настиг отчаянный пинок Вано Матарадзе.

* * *

За два дня пребывания в Дзелквиани у Киты Салуквадзе трижды брали показания. И все три раза Кита по-разному рассказывал об инциденте, имевшем место перед гостиницей между Вано Матарадзе и инспектором Ципурия.

Он вовсе не думал запутывать следствие разными показаниями. И рассказывал только то, что видел, но почему-то показания все три раза получились разные.

Вано Матарадзе посадили только на пятнадцать суток.

Перевод А. Эбаноидзе

Квеври [5]

Сидамона Херхадзе разбудил рев автомобильного мотора.

Он приподнял голову. Некоторое время прислушивался, потом взглянул на настенные часы.

Вам, верно, случалось видеть грубо разбуженного средь глубокого сна человека, подолгу с непонятной надменностью взирающего на знакомые предметы.

Была половина шестого.

— Чтоб тебя и твоего изобретателя! Только этого мне не хватало! Теперь весь день пропал. Я-то думал, посплю немножко!

Рев мотора ненадолго смолк, потом громче прежнего раздался совсем рядом, чуть не над ухом.

— Да, кажется, он в моем дворе, черт бы его побрал!

Сидамон завязал тесемки на щиколотках и босиком выбежал на веранду. Глянув вниз, он увидел капот грузовика, а когда машина, разворачиваясь, задела плетень, Сидамон перемахнул через перила веранды и заорал:

— Эй! Эй! Ты что! Полегче! Дом решил разнести! Одурел совсем…

Шофер, то ли услыхав крик, то ли заметив нетвердо стоящего на ногах хозяина, выключил мотор и выпрыгнул из кабины. Увидев накренившуюся ограду и разгневанного хозяина дома, он опять сел в кабину, отогнал машину подальше от двора и подошел к Сидамону.

Сказать ничего не сказал. Уперев руки в бока, смотрел на босого мужика, пытающегося распрямить раздавленные цветы и саженцы.

Сидамон глянул на виновника, пробормотал что-то под нос, в два прыжка влетел в построенную отдельно от дома кухню и выскочил оттуда с серпом в руках.

— Оттяпать бы тебе вот этим башку!

Шофер почувствовал, что мужчина с серпом в руках взбешен не на шутку, и с деланным спокойствием сказал:

— Что случилось, добрый человек? Неужели из-за гнилого плетня и пары саженцев убьешь меня? Я ведь не нарочно. Случайно наехал…

— Что значит — случайно! — У Сидамона от злости адамово яблоко заходило, как поршень, и задрожала рука, сжимавшая серп.

— Скажи, сколько все это стоит, я и возмещу убыток. Видишь же, никуда не убегаю.

— Что ты возместишь, парень? Опять посадишь эти сливы и вырастишь? Или японские георгины посадишь и польешь два раза в день? Чтоб вечно быть в убытке тем, кто доверил тебе эту машину! Коли не умеешь водить, сидел бы себе дома!

Первая горячка поостыла. Шофер уже не боялся, но на всякий случай несколько раз оглянулся назад, примериваясь, куда бежать, если хозяин погонится за ним.

Они стояли друг перед другом, как два бычка, сошедшиеся для поединка. Сидамон был небольшого роста, лет под шестьдесят, кривоногий, в просторной, словно с чужого плеча, рубахе он походил на пугало. Солнце, только-только показавшееся из-за горы, светило ему прямо в маленькие заспанные глаза, и веки его подергивались, как у контуженого. Шоферу не было и сорока. Высоко закатанные рукава рубахи не скрывали его сильных рук в татуировке. На чернявом смуглом лице видны были следы бессонной ночи. Он продолжал стоять, уперев руки в бока, даже когда разъяренный Сидамон с серпом в руках подскочил к нему и, казалось, готов был замахнуться.

— Что мне теперь с этим делать?! — Хозяин ткнул серпом в сторону поваленного плетня и смятых саженцев.

— Пусть с твоими врагами случится непоправимое. Что уж такого? Вот мы здесь подсчитаем, я и возмещу убыток. Ты бы не так на моем месте сделал?

— Дело не в убытке, а в твоем неумении. Неужели не мог сообразить, что такую огромную машину здесь не развернуть?

— Не рассчитал, ну убей меня. — Шофер засмеялся. — Позови кого-нибудь из соседей — для верности, рассчитаюсь с тобой и поеду своей дорогой.

Сидамон не ответил. Косо глянул на шофера, махнул рукой, повернулся и пошел к кукурузнице, стоявшей на сваях поодаль. Немного погодя его лысая голова показалась у перелаза в огород — за ремнем у него торчал секач, а в руках была большая охапка ореховых прутьев. Он швырнул их к завалившемуся плетню и, увидев шофера на прежнем месте, только пуще распалился: