Читаем Кто же ты, Яна Грабовская? полностью

Я смотрел на нее, и в голове вертелась только мысль о том, почему не я тут сидел вместо Егора. Видя, что я разговариваю с новенькой, подтянулись и девчонки знакомиться и расспрашивать по сути одно и тоже. Конец уроков ожидаемой разрядки не принес. Яна спокойно закинула сумку на плечо и явно специально задела все, что лежало на парте Демьяна, смахнув на пол, потом, презрительно пнув упавшую тетрадь, произнесла:



– Че, у вас тут туалетная бумага валяется?



И вышла из класса вместе с Егором. Мы все ожидали, что Демьян тут же кинется на нее, но он лишь плюнул и крикнул:


– Сука! Завтра твой последний день!


Наступило завтра. Весь класс был на нервах кроме самой Яны. Все знали, что после уроков Демьян будет требовать извинений у новенькой на аллее, что ведет из школы к улице, на которой она живет. В конце уроков она взяла свою сумку, и как ни в чем не бывало пошла спокойно к выходу. Егор где-то в этот момент пропал. Весь класс двинулся в строну предполагаемого лобного места, гадая, чем все закончится. Мы с Женьком встали в стороне, приготовившись к тому, если будет уж очень все плохо, как-то спасать новенькую. Если б она так не грубила, все было, конечно, проще. И вот я вижу, как трое пацанов во главе с Демьяном и с ними девчонка Галка из десятого Б подошли к новенькой.


– Демьян хитрый, специально Галку позвал, чтоб к нему претензий не было, что он девчонку бьёт. А Галка известная драчунья, она половину пацанов из своего класса колотит, – сказал Женек, пуская сигаретный дым.



Тут мы услышали крик и увидели, как Егорка с ломом несется на банду хулиганов, и явно намереваясь им огреть, как говорится, на кого бог пошлет. Но боксер Гажин очень ловко произвел перехват и нокаутировал бедного Егора. И тут я обратил Женькино внимание на красную пятерку, из которой вышла пара крепких парней как раз позади Демьновой банды.


– Это Грек! Он что Грека на разборку с девчонкой позвал? – воскликнул удивленно Женёк.


Но события приняли совсем другой оборот. Один из рослых парней сильным ударом ноги отправил Гажина туда, а может и дальше, куда Гажин до этого отправил Егора. А сам Грек подошел к новенькой и, нежно обняв, поцеловал ее.


Публика, включая нас Женьком, обалдела от увиденного, а девчонки оживленно зашептались. События развивались слишком стремительно, чтобы охватить все сразу. Я увидел как Яна взяла у Грека нож, но, отвлекшись на Женька, не увидел, что сделала новенькая, а видел лишь, как Галка просит на коленях у неё прощения. Девчонки из нашего класса поднимали Егора, отряхивая с него пыль. Мы подошли поближе, Демьян слезно просил прощения:


– Грек, прости, Грек… я же не знал, что она твоя девчонка, Грек, ну, мож откупиться можно? А ,Грек?


Тут же рыдала и тряслась Галка, и еще один дружок Демьяна Васюков.


Грек о чём-то пошептался с Яной и сказал:


– Короче, так. Вы мне должны столько денег, пока я не скажу, что достаточно. Всё то, что вы по школе собираете, сдаете этому, как его Яна? А, Воробушку, – и показал на Егора, – А так же о всех ваших планах докладываете Яне. А если она по какой-то причине прольет хоть маленькую слезинку из-за вас или просто в этой гребанной школе, то я вас сомам скормлю, уроды. Поняли?


– Да, конечно, Грек. Как скажешь, Грек, – залепетала троица.


Затем он внимательно осмотрел всех присутствующих и добавил:


– Это касается всех.


– И вот еще что, – добавила Яна, – Воробушка кто хоть взглядом тронет, пусть пеняет на себя.



Она подошла к Гажину и пнула его в район паха. Тот загнулся и упал. Демьян предусмотрительно прикрыл рукой уязвимое место и затараторил:


– Я всё понял! Понял я!


Грек, Яна и его друг сели в машину и уехали.


– Ха! Так вам и надо, дебилы! – радостно воскликнула полненькая Ершова, демонстративно развернулась и пошла, за ней двинулись все остальные.



– Пойдем, Егор, – сказала я Егору, и мы тоже поплелись по аллее в сторону дома.


– С повышением тебя, из Лунатиков в Воробушки, Егор, – подзадорил его Женек.


– У меня такое чувство, что ты с Яной раньше был знаком, – обратился я к Егору.


– Да, она меня летом от каких-то уродов, что у меня деньги хотели отобрать, спасла, и это она меня Воробушком прозвала – ответил он.


– Интересно у нас новый учебный год начинается, не находите, коллега? – с видом английского сыщика, толкая меня локтем, сказал Женек.



Мы засмеялись. Это было действительно странно, – здоровый и жестокий парняга Роман Эксархидис по кличке Грек, по сути бандит, хотя и сын начальника милиции нашего города, и эта маленькая фарфоровая куколка, такая хрупкая и нежная вместе. Этот эпизод настолько въелся в мою память, что я помню все детально до сих пор.


Перейти на страницу:

Похожие книги

Айвазовский
Айвазовский

Иван Константинович Айвазовский — всемирно известный маринист, представитель «золотого века» отечественной культуры, один из немногих художников России, снискавший громкую мировую славу. Автор около шести тысяч произведений, участник более ста двадцати выставок, кавалер многих российских и иностранных орденов, он находил время и для обширной общественной, просветительской, благотворительной деятельности. Путешествия по странам Западной Европы, поездки в Турцию и на Кавказ стали важными вехами его творческого пути, но все же вдохновение он черпал прежде всего в родной Феодосии. Творческие замыслы, вдохновение, душевный отдых и стремление к новым свершениям даровало ему Черное море, которому он посвятил свой талант. Две стихии — морская и живописная — воспринимались им нераздельно, как неизменный исток творчества, сопутствовали его жизненному пути, его разочарованиям и успехам, бурям и штилям, сопровождая стремление истинного художника — служить Искусству и Отечеству.

Екатерина Александровна Скоробогачева , Екатерина Скоробогачева , Лев Арнольдович Вагнер , Надежда Семеновна Григорович , Юлия Игоревна Андреева

Биографии и Мемуары / Искусство и Дизайн / Документальное
Идея истории
Идея истории

Как продукты воображения, работы историка и романиста нисколько не отличаются. В чём они различаются, так это в том, что картина, созданная историком, имеет в виду быть истинной.(Р. Дж. Коллингвуд)Существующая ныне история зародилась почти четыре тысячи лет назад в Западной Азии и Европе. Как это произошло? Каковы стадии формирования того, что мы называем историей? В чем суть исторического познания, чему оно служит? На эти и другие вопросы предлагает свои ответы крупнейший британский философ, историк и археолог Робин Джордж Коллингвуд (1889—1943) в знаменитом исследовании «Идея истории» (The Idea of History).Коллингвуд обосновывает свою философскую позицию тем, что, в отличие от естествознания, описывающего в форме законов природы внешнюю сторону событий, историк всегда имеет дело с человеческим действием, для адекватного понимания которого необходимо понять мысль исторического деятеля, совершившего данное действие. «Исторический процесс сам по себе есть процесс мысли, и он существует лишь в той мере, в какой сознание, участвующее в нём, осознаёт себя его частью». Содержание I—IV-й частей работы посвящено историографии философского осмысления истории. Причём, помимо классических трудов историков и философов прошлого, автор подробно разбирает в IV-й части взгляды на философию истории современных ему мыслителей Англии, Германии, Франции и Италии. В V-й части — «Эпилегомены» — он предлагает собственное исследование проблем исторической науки (роли воображения и доказательства, предмета истории, истории и свободы, применимости понятия прогресса к истории).Согласно концепции Коллингвуда, опиравшегося на идеи Гегеля, истина не открывается сразу и целиком, а вырабатывается постепенно, созревает во времени и развивается, так что противоположность истины и заблуждения становится относительной. Новое воззрение не отбрасывает старое, как негодный хлам, а сохраняет в старом все жизнеспособное, продолжая тем самым его бытие в ином контексте и в изменившихся условиях. То, что отживает и отбрасывается в ходе исторического развития, составляет заблуждение прошлого, а то, что сохраняется в настоящем, образует его (прошлого) истину. Но и сегодняшняя истина подвластна общему закону развития, ей тоже суждено претерпеть в будущем беспощадную ревизию, многое утратить и возродиться в сильно изменённом, чтоб не сказать неузнаваемом, виде. Философия призвана резюмировать ход исторического процесса, систематизировать и объединять ранее обнаружившиеся точки зрения во все более богатую и гармоническую картину мира. Специфика истории по Коллингвуду заключается в парадоксальном слиянии свойств искусства и науки, образующем «нечто третье» — историческое сознание как особую «самодовлеющую, самоопределющуюся и самообосновывающую форму мысли».

Р Дж Коллингвуд , Роберт Джордж Коллингвуд , Робин Джордж Коллингвуд , Ю. А. Асеев

Биографии и Мемуары / История / Философия / Образование и наука / Документальное