Кто же вы, Северус Снейп? (СИ)

— Иди. Не трать время на сентиментального старика с его исповедью. Все потом. Ты сегодня и так сделал больше, чем было возможно. Северус, помни, любовь не может быть слабостью. Любовь — это сила способная победить смерть. Не прячь ее внутри себя, поделись ей, и ты поймешь, что это, наверное, единственная вещь в мире, которую чем больше отдаешь, тем больше у тебя остается. Не смотри на меня так. Твой взгляд становится таким растерянным, только когда ты думаешь о ней. Знаешь почему ты так боишься ее? Она заставляет тебя хотеть жить. Северус, это не нравоучения, нет. Я так прошу у тебя прощение. Ну, иди же, — Альбус махнул рукой и отвернулся к окну.

Он не хотел, чтобы Северус увидел сейчас волнение и растерянность в его заблестевших глазах.

*

Казалось, желание, что копилось все это время в его теле: на кончиках пальцев, в строгих тонких губах, в повороте плеч, в каждом вздохе вздымающем его грудь, все оно стекалось теперь по каким-то только им вéдомым каналам, разливаясь по телу нестерпимой ноющей болью, сжимающей грудь. Опускаясь ниже, наполняя горячим, тягучим, болезненно-сладким желанием низ живота. Которому он был не в силах противостоять, сгорая в его нестерпимом огне.

— Ты делаешь мне больно… делаешь больно, — шептал он, покрывая поцелуями ее лицо, ее лоб, нос спускаясь вновь к губам погружаясь в них увлеченный каким-то невероятным водоворотом эмоций, наполнявших сейчас его сердце и душу. Гладя нервными пальцами плечи, сжимая их до боли словно желая растворить ее в себе. Чтобы никто не мог скользить по ее лицу, ее телу даже взглядом, воруя принадлежащее только ему, ему одному. Одному ли? И с новой силой он вжимал ее в себя.

— Я знаю. Мне тоже больно. Больно от твоей близости, твоего дыхания, твоего нетерпения. Когда я касаюсь тебя, меня накрывает ощущение потери, конца… что время уже запущено и оно рано или поздно кончится. И нестерпимо хочется плакать; то ли от безумной нежности которой горит мое тело, то ли от ощущения, что эта мука закончится, и ты покинешь меня. Будешь дарить себя другим: ученикам, коллегам, Альбусу… Тому. Хочу умереть в твоих объятьях.

Нат смотрела ему в глаза, покрывая поцелуями его руки, которые были так нетерпеливы в своем желании владеть ей сейчас безраздельно. Она хотела договорить. Натали не могла сказать люблю, не желая его обязывать к чему-то. Только не это. Он и так со всех сторон связан: обетами, обещаниями, клятвами. Только не она, она никогда не посмеет стреножить его.

— Ну что ты, я не хочу слышать слово смерть от тебя. Я так часто слышу его от других, так часто вижу ее глаза, что она перестала трогать меня. Иногда мне кажется, что я жду ее, жажду скользнуть в ее теплые объятия, пресытившись этими потугами, называемыми борьбой за жизнь. Но я не хочу, чтобы ее имя касалось твоих губ. Не смей…

Северус легко касался губами ее шеи. Она запустила руку в гриву его черных волос, будто боясь, что он отстраниться и прекратит свое пьянящее занятие.

— Мы все убиваем тех, кого любим,

Кто трус поцелуем,

кто смелый ножом…*** — Нат выдыхала эти строки, как снайпер, между ударами сердца.

— Черт возьми, я трус с замашками маньяка.

Она почувствовала, как Северус улыбнулся, не отрываясь от ее шеи и миллионы острых игл, которые так мучительно ныли в ее груди сомнениями, жаждой его нежности, вдруг уступили место счастью и абсолютному спокойствию. Она улыбалась своему маньяку, который настойчиво опускался ниже, продолжая свой завоевательский поход, собирая новые жертвы на ее благодарном теле.

Комментарий к Глава 24 Кольцо

* Заклинание, призванное показать, что за проклятие наложено на жертву. Прим. автора.

** Заклинание заключающее проклятие в определенный предмет. Прим. автора.

*** Стихотворение О. Уайльда.

========== Глава 25 ==========

Конец июля в Лондоне выдался жарким. Но уехать, не повидав Пола, она не могла. Тем более в их отношениях образовалось какое-то странное, очень беспокоящее ее затишье. Лишь пара телефонных звонков, это все чем он удосужил ее после их возвращения из Египта. А в последнее время его телефон вообще был вне зоны действия… Что естественно подливало масла в огонь ее беспокойству. Нат постучала в дверь серебряным молоточком, ожидая быть заключенной в крепкие радостные объятия. Но ей ответила лишь тишина. Странно.

Она звонила ему на работу, Мардж ответила, что у него выходной. Его телефон и телефон Сэма были отключены.

“Ну Нат, он вроде как взрослый мальчик. Кто знает какие у него могут быть планы на выходные. Дело-то молодое”, — успокаивал внутренний голос.

Но даже собственные доводы казались ей неубедительными. Где-то в глубине души противно скреблось беспокойство. Нат медленно, словно в задумчивости, спустилась по ступеням. Их по-прежнему было двенадцать. Она решила, что заранее предаваться панике не стоит. Пол действительно взрослый парень. Может быть они с Сэмом решили уединиться на пару дней. Тем более погода так и гнала из города куда-нибудь поближе к воде.