Кто же вы, Северус Снейп? (СИ)

Коридоры школы уже заполнились ученическим морем, которое шумело десятками голосов, приводимое в бурлящее движение десятками пар ног, сливаясь в бурные потоки, заполняя все пространство вокруг. Снейп, шедший против этого стремительного течения, не боялся быть повергнутым в его пучину. Напротив, оно, поравнявшись с ним, на несколько секунд пугливо замедляло свой быстрый бег, осторожно обтекало со всех сторон, признавая его превосходство. Снейпу нравилась эта опасливая осмотрительность. Он выхватывал своим пристальным взглядом десятки пар глаз, мониторя, отслеживая, ничего не могло укрыться от его внимания. Северусу нравилось стремительное движение, он чувствовал приятное напряжение всего тела, разгоняющее кровь по скованным мышцам. Это было особенно приятно после нескольких часов, проведенных им в лаборатории, обдумывая по дороге, чем же на этот раз озадачит его Альбус. В свете последних событий поводов для встречи было достаточно. И резкая политика замалчивания и травли «наших» со стороны министерства магии, до набирающего прежнюю силу, и круг последователей Темного лорда. Северус, обладая аналитическим складом ума, постоянно мониторил ситуацию, стараясь прогнозировать события, чтобы быть на шаг впереди. Конечно, соперничать с непревзойденной чуйкой Дамблдора он пока не мог. Может быть, не так всеобъемлюще, как директор, но он прекрасно просчитывал ходы той и другой стороны, прогнозируя развитие событий и имея тем самым возможность не быть использованным «вслепую». А с чувством, с толком и правом вносить свои коррективы, быть полноправным игроком на этом воображаемом поле боя, который обязательно произойдет, и Снейп остро чувствовал, что довольно скоро. Дамблдор никогда до конца не посвящал его в свои планы. Он давал ему лишь ту информацию, которую считал нужной и достаточной, чтобы его лучший шпион, используя свои недюжинные аналитические способности, мог применить их в лучшем виде. Оставляя тем самым Снейпу место для маневра. Он вкладывал в мозг своего агента только концепцию, отдавая на откуп тактику решения задачи, которую Северус гибко подстраивал под сложившуюся ситуацию.

В сопровождении собственных мыслей Снейп довольно быстро добрался до кабинета директора. Пройдя мимо каменной горгульи, он поднялся по винтовой лестнице в кабинет. Альбус стоял у окна, вглядываясь куда-то в даль. Он ждал Северуса.

— Какой сегодня прекрасный осенний день. Есть в осени какая-то душевная грусть. Природа, увядая, увлекает за собой в какую-то дрему, в зимнюю спячку. Но напоследок одаривает таким буйством красок и надежд.

— Ты позвал меня для того, чтобы восхищаться прелестями осени? Альбус, я был занят. Скажи, что я не просто так проделал этот путь, — на лице Северуса играла скептическая ухмылка, которая возникает у молодых людей, которым чужда старческая сентиментальность.

— Северус, не брезгуй слезливой меланхолией старика. В моем возрасте ты будешь таким же, вот увидишь.

— Я не доживу, у меня работа вредная, — сыронизировал Снейп.

— Да брось, Северус, ты ведь молодой человек. Получать радость от жизни можно и на вредной работе, и в любом возрасте. Было бы желание. — он лукаво уставился на него поверх своих очков. — У меня же получается.

— Альбус, к чему весь этот разговор? — заметно посерьезнев, спросил Снейп.

Он чувствовал, что старик начинает опасно балансировать на границе дозволенного Северусом участия.

— Уж не по-отечески ли ты хочешь направить меня на путь истинный?

— Нет, Северус, я не стану этого делать, и совсем не потому, что ты не сможешь оценить моего рвения. Отнюдь. Я знаю тебя лучше, чем кто-либо. И я знаю, на что способно твое отважное сердце и твоя страстная душа.

— Альбус, прошу тебя, не нужно нравоучений, даже если они так ловко замаскированы под личину добродетельной опеки. Я не нуждаюсь в ней.

— Я думаю, что в ней иногда нуждаются все, даже я.

Альбус смотрел на своего визави с добротой и сожалением. Сожалением о том, что и его, Северуса, он когда-то упустил так же, как Тома. Поступил жестоко, оттолкнув в очередной раз, пренебрегая частным ради общего. Сделав его частью такого совершенного, отлаженного, абсолютно бездушного, но такого необходимого механизма, призванного изменить ход истории. И он, Северус, недолюбленный и недолюбивший, не успевший осознать вещи такие простые, но вместе с тем такие важные для правильного «вызревания» души и сердца, сейчас, уже будучи взрослым, сильным мужчиной ощетинивался тысячами острых ядовитых шипов, стараясь закрыть ото всех свою ранимую душу при любых попытках участливого сочувствия. Альбус чувствовал, что стареет. И действительно откуда эта меланхолия?

— К чему весь этот осенне-мелодраматический треп? — Северус начал ощущать жалость к себе. Он не выносил этого чувства, стараясь двигаться только вперед, не оборачиваясь на прошлое в поисках детских обид и комплексов, с целью осознать, принять и простить. Он многое осознал, многое принял, но вот простить… никогда. Это «никогда» определяло в последнее время цель его существования. «Так что не лезьте ко мне в душу».