Куба – любовь моя

Перебои в сердце у меня бывали и раньше, но кратковременные и не столь вызывающие. Я даже не успевал толком испугаться. А потом дефицит во времени не позволял мне реально оценить положение и принять какие-то меры. Я вел страусиную политику, надеясь на пресловутый «авось».

Накануне приступа я два дня перелопачивал огород, выбирая из земли корни сорняков и расчленяя лопатой липкие, чмокающие пласты глинозема. Участок я получил от института в этом году, поэтому копать пришлось по целине. Пригласить кого-либо в помощь не получилось, и за два дня я измотал себя настолько, что еле доковылял до дома, выпил на ночь стакан водки, а утром на работе случилось вот «это самое».

Дверь в кабинет начальника отдела была приоткрыта, и из коридора пробивались звуки чужой легкомысленной жизни, совершенно равнодушной к моим переживаниям. Я сидел, никому не нужный, обхватив голову руками, и плакал. Только что я заглянул туда, куда простому смертному всуе заглянуть не дано, ужаснулся, но успел отпрянуть. Если бы я верил в Бога, то объяснил бы происшедшее со мной так. Я увидел бездну, но был спасен. Мне было дано знамение, чтобы я остановился и помыслил, понял, что Бог даровал мне эту жизнь не для тупой гонки к жуткому концу, а для чего-то другого. Но в Бога я никогда не верил. Я не поверил в Него и сейчас. Я просто сидел на диване, обхватив руками голову, и плакал от пережитого ужаса.

После выписки из больницы, где меня месяц обследовали и накачивали уколами, я бросил курить и бражничать по пустякам. Жена в одночасье выздоровела, и пока я на больничной койке упивался эротико-детективной макулатурой, успешно докапывала не докопанное мною на дачном участке, исхитряясь еще чуть ли не каждый день подбрасывать мне в тумбочку курагу, изюм, импортные соки и прочую безделицу. Казалось, у нее появилась новая цель в жизни: сохранить меня в этом мире, который она снова полюбила.

Я был потрясен внезапной переменой, произошедшей с женой. «Наверняка подруги напели», – саркастически думал я, когда где-нибудь в компании она решительно, как Александр Матросов грудью, закрывала мою рюмку своей ладонью. «Ты что, с ума сошла? Мужика потерять хочешь? – обрабатывали они ее, пока врачи в больнице, куда меня привезли, гадали по электрокардиограмме, а имел ли место инфаркт. – Дочь замуж выйдет – одна останешься. Ну кому ты нужна будешь, больная и толстая, в сорок пять-то? Мужика сейчас холить, беречь надо, тем более у него возраст такой, переходный. Вот у Люси, например, ты ее знаешь…» Далее, очевидно, шли жизненные примеры, один страшнее и жалостливее другого.

Сергей Калашин, так звали моего соседа, и впрямь оказался «страшным специалистом по бабам». Уж не знаю, чем он околдовал мою жену, но после конфиденциального разговора с ним она, казалось, была убеждена, что этот международный шахматный турнир инвалидов организован сугубо для моего отдыха и поправки здоровья.

– Сережа, вы уж там следите за ним, – проникновенно говорила она в напутствие перед отправкой поезда, как будто не я был его сопровождающим, а он моим. – Главное, чтобы не поднимал ничего лишнего. И не выпивал. Он ведь какой – все сам норовит. У сотрудника новоселье – а он идет вещи таскать, без него не обойдутся, начальника лаборатории. – Она укоризненно посмотрела на меня. – Все здоровым себя считает, а в девяносто четвертом году, оказывается, инфаркт на ногах перенес. Я говорила вам все это. Пожалуйста, я надеюсь на вас.

– Светлана, какой разговор! Мы же с вами договорились. Все будет в порядке, – отбивался от нее Сергей с таким видом, что это, мол, его святая обязанность – блюсти и лелеять меня.

Дочка теребила: «Пап, рюкзачок привези. Знаешь, треугольный такой. Все сейчас носят».

– Отстань от отца. Какой еще тебе рюкзачок, он все равно все перепутает, – защитила меня жена. – Ты лучше ту валюту, ну, командировочные ваши, – понизив голос, обратилась она ко мне, – не трать, а привези обратно. Мы здесь все купим.

Я осуждающе посмотрел на Сергея, но тот закатил глаза к потолку купе, очевидно давая этим понять, что за все в жизни надо платить, а за свободу, пусть временную, тем более.

Когда поезд тронулся, Сергей попросил задраить купе, привязать его сложенную коляску к лестнице, чтоб не упала, и достать из сумочки, где он хранил самое ценное, в том числе документы для поездки, бутылку «Наполеона», пачку «Данхилла» и шоколадку. Безусловно, мужик он был очень предусмотрительный.

Гл. 2 Знакомство с «Третьей планетой»

Турнир, который назывался ни больше, ни меньше, как «Личное первенство мира среди шахматистов-инвалидов», проходил на «задворках» цивилизованной Европы в поселке Годонин, затерянном в холмах и отстоящем от ближайшего крупного города Брно на шестьдесят километров. Наверное, когда Господь Бог пролетал над волнистой Моравией, оценивая свое творение, Ему не понравилась некоторая тоскливая однообразность ландшафта, и Он швырнул щепотку краснокрыших теремков-домишек прямо в охристые от шишек хвойные заросли.