Куба. Полная история страны

12 марта адмирал Сервера, имевший опыт боевых действий на побережье Марокко, у Филиппин и во время первой кубинской войны, прибыл со своей эскадрой в Фор-де-Франс на Мартинике, но там ему не позволили пополнить запас угля. Он получил небольшой запас угля в Виллемстаде на острове Кюрасао.

Посылка эскадры Серверы была во всяком случае очень рискованным предприятием. Никаких приготовлений не было сделано – Испания просто жертвовала своими морскими силами. Приведя все суда в боевую готовность, усилив флот приобретением других и послав тогда более внушительную эскадру, скажем в Пуэрто-Рико, Испания могла бы дать совсем другое направление ходу всей войны.

АЛЬФРЕД ШТЕНЦЕЛЬ

германский адмирал и историк

Опытный адмирал Сервера с самого начала весьма критически оценивал качества вверенного ему флота, что видно из его писем, опубликованных после окончания войны.

Гравюра Бернардо Рико по фотографии Эдгардо Деба. Паскуаль Сервера-и-Топете. 1893

Совершив переход через Атлантический океан, его флот из-за нехватки угля не смог дойти до укрепленной Гаваны и укрылся в Сантьяго-де-Куба, где его заперли американцы. По сути, уже 27–28 мая «летучая эскадра» коммодора Уинфилда Шлея установила морскую блокаду Сантьяго-де-Куба.

28 мая контр-адмирал Сэмпсон получил, наконец, приказ перейти со своей позиции у Гаваны к Сантьяго-де-Куба, куда он прибыл 1 июля и принял командование над обеими эскадрами. Оставшиеся у Гаваны суда поступили в распоряжение коммодора Хоуэлла.

А 23 мая был объявлен новый набор в 75 тысяч человек для обеспечения необходимого количества резервов. Вновь сформированные полки обучали и снаряжали в разных лагерях. Регулярная армия собиралась там же; на границах ее сменили новые полки, составленные из добровольцев. К началу июня армия должна была иметь 275 тысяч человек, а флот – 25 тысяч человек, но в армии не хватало еще около 40 тысяч человек.

Адмирал Сервера, укрывшись в плохо оборудованном порту Сантьяго-де-Куба, укрепил оборону новыми береговыми батареями и установил в проходе в бухту минные заграждения. Однако старый замок там никуда не годился в качестве укрепления. Сервера установил орудия за деревянными ящиками, наполненными цементом. Этот бруствер усилили мешками с песком. Примерно так же были оборудованы еще две батареи.

Через месяц на берегу стояло 18 орудий, но это были гаубицы, заряжавшиеся со стороны дула. Вообще все вооружение было очень низкого качества. Имелось всего шесть легких современных пушек, а всем остальным было более ста лет, а одна даже была отлита в 1668 году, то есть 230 лет тому назад. Плюс все эти орудия не стреляли дальше 750 метров. Но все же это было хоть что-то, и американцы, не рискуя атаковать эскадру Серверы в укрепленной бухте, решили взять Сантьяго-де-Куба с суши.

20 июня туда подошел транспорт с американским десантным корпусом. Всего там было 35 транспортов и четыре буксира, сопровождаемых 14 военными судами. Они прибыли к Сантьяго при великолепной погоде. Там они встретили эскадру Сэмпсона из пяти броненосцев, двух броненосных крейсеров, трех бронепалубных крейсеров и большого количества мелких судов. По числу судов эта эскадра вдвое превосходила эскадру противника. На 35 американских транспортах находилось 18 тысяч человек десанта.

22–24 июня эти войска были высажены у Дайкири, и 26 июня совместно с кубинскими повстанцами они осадили Сантьяго с суши. 25‑го числа начался штурм. Для участия в обороне города с кораблей испанской эскадры было отправлено около 450 человек (не считая команд, работавших на строительстве укреплений). Продвижение противника кое-как удалось остановить – в основном из-за неудобного для высадки берега и недисциплинированного поведения капитанов транспортных судов, вызвавшего среди нападавших форменный хаос. Условия высадки, кстати, были как нельзя хуже: шлюпки могли приставать только поодиночке, многие были выброшены на берег, никаких вспомогательных приспособлений предусмотрено не было. Плюс на берегу никто не руководил высадкой, хотя контр-адмирал Сэмпсон и предоставил для нее большое количество мелких судов и шлюпок.

Некоторые очевидцы назвали потом то, что происходило, «вавилонским столпотворением, в котором каждый думал лишь о самом себе».