Кубанская конфедерация. Пенталогия (СИ)

Вновь одевшись, пробурчал:

– Ни сна, ни отдыха геройскому сержанту. Блииин!

Войдя в палатку комбата, увидел, что Ерёменко расстелил на столе карту и, тыкая в неё пальцем, чтото доказывал непонятно как оказавшемуся в расположении нашего батальона Иману Гойгову. Старик, ни капли не изменившийся с нашей последней встречи на побережье, внимательно слушал полковника и молча, видимо соглашаясь с ним, кивал.

– Разрешите? – обратился я к комбату.

– Давай. – Он указал на лавку и продолжил свои тёрки со старейшиной.

Ну, не на работу позвали, это понятно, а посидеть спокойно в тепле и без беготни – такому я всегда рад. Опять же, разговор командира с Гойговым послушать можно.

– Старейшина, – Ерёменко грязным ногтём провёл по карте линию, – смотрите сами. Сейчас мы удерживаем фронт по линии БаксанНарткалаАрикНижний Курп. Всё бы ничего, но у нас в тылу перегруппировываются подразделения, подчиняющиеся непосредственно Алиеву, и, когда они ударят нам в спину, весь фронт посыпется.

– А вы уверены, что Алиев предатель?

– Мы его видели, когда он на встречу с Палави шёл, и бой с его воинами приняли. Правда, так и не смогли поймать его самого, сильный ходок оказался.

– Это да, – в задумчивости алим погладил свою белоснежную бороду, – Исмаил по молодости лихим абреком был, и сейчас, несмотря на годы, в хорошей физической форме. Ладно, что конкретно вы хотите от меня, полковник?

– Наш комкор Геннадий Симаков витает в плену иллюзий, не видит никакой опасности от Алиева и его людей, а я просто нутром чую, что дела наши плохи, тем более что южане стали подтягиваться к нашей линии обороны. Я прошу вас с вашим отрядом удержать дороги на Алтуд и Карагач. Если они будут заблокированы, то весь наш корпус женским половым органом здесь гавкнется, а я хочу уцелеть и не просто выжить и своих парней спасти, но и территориалов и других наших солдат вытянуть. Намто что, мы спецназ, лесами и горами сможем в любой момент уйти, а они – нет, все здесь останутся и будут, как тёлки неразумные, на эти дороги для отступления тыкаться.

Алим задумался, почемуто взглянул на меня и, снова повернувшись к комбату, сказал:

– Мои волчата две дороги не удержат, молоды они ещё, и мало их, всего пятьдесят воинов, а у Исмаила почти четыре сотни, и все они родом из оккупированных территорий. Я постараюсь подтянуть людей из своего клана, но они подойдут нескоро, а Алиев если и нанесёт удар, то одновременно с халифатцами, и будет это очень скоро. Всё, что могу обещать, это что я удержу развалины Алтуда.

– Благодарю вас, старейшина. – Комбат немного склонил голову. – Если я или мои люди сможем вам когданибудь чемто помочь, обращайтесь.

– Думаю, что мы в расчёте, полковник. – Он кивнул на меня. – Все ваши долги выкуплены Мечниковым, который двух моих кровников сделал. В общемто я у вас случайно оказался, так как заехал с Александром пообщаться.

– Раз так, – Ерёменко направился на выход, – переговорите.

Полковник вышел, а старейшина присел на стул рядом со мной, устало вздохнул и произнёс:

– Здравствуй, Александр.

– Здравствуйте, алим.

– Как это было?

Я понял, про что он хочет узнать, разумеется, про то, как погиб его бывший воспитанник Олегнаёмник. Мне было нетрудно, рассказал ему всё: про Нальчик, про последнее сражение на окраинах города, и сам бой с Олегом расписал. Он слушал внимательно и, когда я закончил, похлопал меня по плечу:

– Мой клан уже дважды обязан тебе, молодой воин, и даже то, что мы поможем вашему корпусу оторваться от противника и занять новый оборонительный рубеж, не отменяет этого. Скажи, может, тебе чтото нужно?

– Нет, алим. Наверное, я счастливый человек и ни в чём не нуждаюсь.

– Ну, смотри сам, парень, и помни, если что, то ты всегда сможешь рассчитывать на нашу поддержку, и даже если нас останется совсем мало, то и тогда мы не откажем тебе в трудный час. Ты понимаешь, про что я говорю?

– Да, старейшина, очень хорошо понимаю и удивлён вашими словами. Неужели Олег, Кара и Ильяс вам так сильно навредили?

– Ты этого даже представить не можешь, Саша, и лучше тебе про это не знать. – Он встал. – Пора мне.

Распрощавшись с горским старейшиной, я дождался комбата, вернувшегося в палатку, и наконецто смог отправиться в баню и отмыться. Что там будет завтра, посмотрим, а сегодня я вернулся с боевого выхода и хочу просто быть чистым, сытым, лежать на своем спальнике и слушать по радио красивый голос Марины Алексеевой, которая так и не доехала до нашего батальона.

Глава 25

Северный Кавказ. Посёлок Карагач

02.03.2060

Длившееся почти две недели отступление наших войск с Кавказа запомнилось мне очень смутно, так, какието обрывки и серая мутная пелена. Постоянный холод, грязь, стрельба, взрывы, недоедание и вши, вечные спутники окопной жизни. Не люблю вспоминать это время, слишком уж всё тогда было зыбко, и я никогда не знал, переживу ли я ещё один день. Конечно, и раньше было трудно, но то время было самым настоящим испытанием для моей психики и здоровья.