Кубанская конфедерация. Пенталогия (СИ)

Второй день обороны Алтуда дался нам гораздо тяжелей. Халифатцы, несмотря на разбитые дороги, ночной морозец, голод и отсутствие в достаточном количестве гужевого транспорта, смогли притянуть миномёты и, естественно, сразу же стали нас обстреливать. Сколько боеприпасов они извели в тот день, мы не подсчитывали, но факт, что много, а вот атак было пять, и это точно. Раз за разом после артналёта «кодсы» мелкими группами шли в наступление и пытались закрепиться за развалины у дороги, но каждый раз, неся солидные потери, откатывались назад.

К ночи появились три гаубицы, старые, но ещё работающие, и исправно стреляющие Д30. Тяжёлые чемоданы гаубичных снарядов начали перепахивать остатки аула, а мы, потеряв за этот день семерых бойцов и четыре пулемёта, собирались начать отход. Ерёменко связался со штабом корпуса и узнал, что наши части, благополучно пройдя через Советское, всё же достигли населённого пункта Карагач, пограничного поселения Горского Содружества. Раз так, значит, и нам пора.

Привычно взвалив на плечи рюкзак, я собрался уже покинуть руины некогда большого и просторного жилого дома, где мы отсиживались, когда совсем рядом со зданием взорвался очередной снаряд. И ладно бы, чёрт с ним, со снарядом, но от сотрясения задрожало всё строение, вернее, его остатки, и крыло, в котором мы находились, попросту обвалилось. Когда меня вынули изпод кирпичей и кусков бетона, которые только чудом не прибили меня, я огляделся и понял, что из всего старого состава нашей разведгруппы уцелел только я. Под обвалом погибли трое, и все они были ветеранами, которые прослужили в батальоне дольше меня.

Они лежали рядком, все трое – пулемётчик Зырян, снайпер Туман и командир группы Гера. На лицах их застыла мертвеннобледная маска, и выглядели они в этот миг настолько спокойно, что так и хотелось сказать: отмучались парни и все их испытания уже позади. Был бы верующим, обязательно молитву или чтото поминальное произнёс бы, а так, всё, что смог, – это закрыть им глаза, забрать медальонысмертники и постараться запомнить их лица.

Вот Зырян, отличнейший пулемётчик, любитель девушек лёгкого поведения и постоянный залётчик. Рядом Туман, получивший такой позывной за умение на слух определять цель и мечтавший только о том, чтобы отказаться от своего СВД, сменить должность снайпера на разведчика и получить нормальный АКМ. И конечно же прапорщик Гера, бывший наш «замок», ставший в эту кампанию командиром группы, но так и не получивший офицерского чина.

– Прощайте, парни! – еле слышно прошептал я и, накинув на плечи лямки рюкзака, встал в общий строй батальона, который разделился на две части и стал уходить в лес.

После тяжелейшего ночного маршброска вдоль дороги на север утро мы встретили на развалинах Советского. Приняли от окопавшейся здесь роты штурмовиков позицию, пополнились боеприпасами и принялись готовиться к новым боям. Здесь, сидя в обороне, на окраине бывшего посёлка, впервые за всё время службы я стал курить. Не то чтобы потребность была, а попросту вши заели, и единственное, чем от них можно было хоть както защититься, это интоксикацией организма никотином. Совсем уж мелкие твари, ползающие по моему телу, не исчезли, но и донимать стали не так сильно, как вначале. Хотя, может быть, я попросту привык к ним.

Подошедшие к посёлку воины Халифата в этот раз нахрапом не полезли, а, проведя ночь в поле, попробовали с нами договориться. К окраине Советского выдвинулась группа всадников под белым флагом, и один из них, какойто горбоносый мулат, закутанный в несколько одежд, с непонятным акцентом начал выкрикивать:

– Воины Кубанской Конфедерации, уходите! Вам нечего здесь делать! Зачем вы защищаете тех, с кем не одно столетие враждовали? Возвращайтесь домой и знайте, что наш Возрождённый Пророк Магомед не желает вам зла!

На некоторое время переговорщик замолчал, и ему ответил наш комбат, появившийся на позициях:

– Мы уйдём тогда, когда сами этого захотим. Вали в свою пустыню, чмо черномазое, и не сотрясай зря воздух! А что касается нашей вражды с горцами, то она наша, и другим в неё лезть не надо, сами разберёмся. Разговор окончен!

Ерёменко опять исчез в блиндаже, оборудованном штурмовиками, а парламентёр продолжил свои уговоры. С полчаса, обещая нам всяческие блага, он разливался соловьём, и, в конце концов, нам это надоело. Пулемётчик дал предупредительную очередь под ноги лошадей, и вся вражеская делегация незамедлительно испарилась.

Ещё сутки стояла тишина, а потом, с самого утра, всё завертелось по старому сценарию. Обстрел посёлка, где мы закрепились, и атака. Халифатцы несут потери, вновь отходят, и снова обстрел. Сутки происходило данное действо, и, когда южанам это надоело, они начали обходить нас по лесным чащобам. Делать было нечего, мы покинули посёлок и отошли по дороге на север.