Кубинский рассказ XX века

Она шла быстро, почти бежала, не зная куда и зачем. Мост Поте, Пятая авенида Мирамара, Кантри. Был вечер, похожий на дуновение сияющего света. И была ночь с ее высоким и могучим небом. Миллионы звезд — миллионы человеческих надежд. Идти вперед, без устали, словно лететь на крыльях, не замечая своего одиночества в ночи. Вперед! Вперед! Уже не имели значения ни дом, ни очаг, ни утешение, ни цель, ни путь. Только к нему, прямо к нему, к Антонио. На простор. Ближе к богу, дальше от грубых человеческих страстей. И наконец, в истощении, с глазами навыкате, с прерывистым, тяжелым дыханием, с еле-еле бьющимся сердцем:

— Антонио, Антонио, где ты? Ты ведь рядом, правда, любовь моя? Вот теперь мы умрем навсегда, ты и я, мы вместе. Спасибо тебе за то, что ты пришел. Прошлое не имеет значения. Только будущее. То, что далеко. Далеко от всего, что гниет. Далеко от зловония плоти. Какая прекрасная карета! Этот кучер Хосе — сокровище. Добрый вечер, Хосе, я тебя не забыла. Я ведь никогда не забывала юность. Ты, который вез меня на венчание, теперь увезешь на небо. Правда, тогда все это тоже было на небе. И как хорошо сохранились лошади, какие сильные. Дорога идет круто в гору, но я знаю, что лошадям это легко, это им нравится, нравится скакать по холмам, растворять в себе эти дали. Помоги мне, Антонио! Помедленнее, чуть помедленнее. Я хотела тебя о многом расспросить, чтобы ты мне объяснил, а теперь уже не хочу. Лучше так, рядом, молча. Положи руку мне на талию, а я положу голову тебе на плечо. Так… Вот так…

Ее нашли мертвой в Сан-Суси, возле Центрального шоссе. Мягкий, словно на кого-то направленный взгляд. Руки в чьих-то таких же мягких руках. И на похоронах множество цветов, венков, словно позднее раскаяние в том, что невозможно понять. И все же люди но забыли, чем она была, они запели свою озорную песню. Ведь озорные шутки и озорные песни отпугивают злых духов.

Померла донья Велорио.
Ну, туда ей и дорога.
Померла донья Велорио.
Ну, туда ей и дорога.
Поверти, чернушка, задом —
ничего тебе не будет.
Поверти же, поверти же,
и увидишь, что не будет.
Ничего тебе не будет.
Поверти же!
Ну, туда ей и дорога!

Перевел В. Карпец.

Алехо Карпентьер ПРАВО ПОЛИТИЧЕСКОГО УБЕЖИЩА

Право политического убежища в дипломатических миссиях будет соблюдаться постольку, поскольку оно, отвечая нормам гуманности, не противоречит соглашениям или законам страны, предоставляющей убежище.

Статья 2-я Договора, принятого на II Панамериканской конференции, состоявшейся в Гаване в 1928 году.

I. Воскресенье

По случаю воскресного дня Начальник Президентской Канцелярии, он же Начальник Канцелярии Совета Министров, явился во дворец Мирамонтес часам к десяти, простояв перед этим довольно долго у витрины соседнего магазина, где был выставлен детский конструкторский набор «Меккано». В воскресенье, да еще летом, весь народ пропадает на пляже или в церкви, не в пример будням, когда Начальнику Канцелярии нет никакой возможности вплотную заняться серьезными делами, ни тем более делами конфиденциального свойства; где тут работать, когда с утра до ночи дефилируют все кому не лень: послы в расшитых золотом мундирах, при орденах, высокие должностные лица, знатные иностранцы, отцы церкви — рангом выше, рангом ниже, губернаторы дальних провинций, разного рода просители и попрошайки, жаждущие аудиенции, назначенной или неназначенной, большей частью неназначенной, если речь идет о военных — у Сеньора Президента или, на худой конец, у Вице-Президента, хотя насчет деловых качеств последнего никто уже не обольщался. «Я поговорю об этом с Сеньором Президентом!» — отвечал Вице-Президент важным тоном. Ну а потом, при встрече с Главой Государства: «Генерал… нам раздобыли первоклассных итальяночек» (следует смачный поцелуй в самые кончики пальцев правой руки, которая описывает неопределенную кривую в воздухе. Beati possidentes[18]).