Кубок Афродиты

   Он лежал на лежаке, подставив солнцу спину, в голове крутилась Wind of Change, он вспоминал первую поездку в Берлин, еще при Горбачеве, как над Бранденбургскими воротами он увидел верхушку Рейхстага и над ней – огромный бундесовый флаг: Стена еще стояла, от флага веяло свободой, сердце замирало от такой близости, от предчувствия. Это сколько ж ей тогда было. А тебе. Ему страшно захотелось немецкого пива. «Вряд ли здесь у них есть Warsteiner», - говорил он ногам, которые уже несли его к бару.  

   На табуретах за стойкой бара сидели «студентки», потягивая через трубочки колу:

- Доброе ууутро!

- Доброе, - ответил он, разглядывая витрину: немецкого пива не было, да и рано еще, а bald - это во сколько, он заказал кофе.

- А где ваши крестоносцы, гроб господень прод... эээ… охранять поехали? - выдал он от бедра из двух стволов.

- Ктооо? Какой гроб?

   Язык мой – враг мой. Но язык, не получив пива, показал ему fuck и продолжил:

- Мальчики-бугайчики со змеями-ангелами - чаша кончилась, за Граалем рванули?

- Аааа, эти. Нет, они в Маааскву рванули - у них клиент горит, - с сожалением в голосе ответила блондинка.

- Телефоны взяли?

- Да взяли, но мы все равно туда не поедем…

- Ну так… они. А вы учитесь?

- Нееет, мы уже второй год работаем – в Бааанке, - русая произнесла «банк» с большой буквы. А Вы на парашюте летааали?

- Летал, летал.

- И как, не страшно?

- Удовольствие часто связано со страхом, вы не замечали?

- Нееет, это как?

- Ну вот – вы фильмы ужасов любите?

- Да.

- Смотреть страшно?

- Дааа.

- Так не смотрели бы.

- А хочется!

- Так и парашют.

   Девушки переглянулись, стараясь уловить логику. Он допил кофе и, чтобы завершить разговор, спросил:

- Так что ж вы теперь будете делать – сами?

- Нууу, пойдем вечером в город, потусуемся…

- Может, там еще пересечемся, - сказал он и повернулся уходить.

- А гдеее?

Вот черт, где - где... в… п…арке.

- Да хоть в Луна-парке: вход для детей до девяти.

- Так Вы тут с детьмиии?

О господи, твою... со всеми ее детьми.

- Это я для вас уточнил.

- А у нас нет детей!

- Да я понял, это я про вас… пошутил.

- Аааа, и где Вас ждать?

Ждать - не ждать, мать-перемать.

- Да хоть у рогатки. Катапульту знаете?

- Конечно! А когда Вы придете?

Приду – не приду, ну его в... ...ду...рак ты, блин... хорошо поджаренный, лучше б ты пива попил. Что за дурня в голову лезет.

- Часов, скажем, в семь.

- Ну, тогда до вечера…

- Bis bald.

- Бис чтооо?

- В центре Европы это означает: приятного вам дня, хорошо повеселиться, полетать на парашюте, много-много мороженного на палочке или других чупа-чупсов, как захотите, прекрасно сегодня выглядите, спасибо за компанию, пока.

- И все это в двух словах помещается?

- Да, знаете ли, в bis bald очень много может поместиться. Очень много.

   Вернувшись к лежаку, он жадно закурил: сегодня всего хотелось сильно. Сильнее всего хотелось понять, что с ним происходит, было что-то новое, другое. Словно без его ведома кто-то проапгрейдил его комп: нарастил оперативку и заменил процессор, поменял операционную систему, и  старый пентиум, «пенек», превратился в многоядерного зверя модели «Ferrari». Это удивляло его, радовало и немного пугало – он еще не освоил новые кнопки, а скорость-то уже – будь здоров.

   За обедом он-таки взял пива, двойной чизбургер, картошку-фри с кетчупом, - вредно, но замечательно вкусно, как тогда, в первый раз, в Шарлоттенбурге, - думал он уже в номере, с удовольствием закуривая. Спать не хотелось, хотелось музыки, он включил Криса Сфириса, повертел в руках планшет, начать «Бунт Афродиты», зачем тебе Даррелл, это нужно вдыхать, просто дыши, пока дышится; он дышал глубоко, спокойно, ритмично, пока не заснул.

   «…почти шесть часов, ночью не будешь спать, и черт с ним, на том свете выспишься», - думал он, выходя из спящего режима и проверяя запущенные процессы: все работало как часы.

   Стоя перед шкафом, он перебирал футболки, думал, что надеть: «Светло-голубой Lacoste? Подсветит серые глаза, будешь как Ален Делон. Стой, Олежек, подожди – ты не на свидание ли собираешься, старый котяра?» Он задвинул «крокодила» в угол, достал черную майку с высунутым красным языком и, насвистывая «Satisfaction»,  отправился в город. «I can't get no satisfaction, I can't get no girl reaction»[12], - пел у него в голове Мик Джаггер, но это его не огорчало, он знал, что Мик лукавит; настроение было отличное.