Куда приводят грехи

И черная мгла услышала зов, раскрыла свои ледяные объятия, затягивая в непроглядную бездну, приглашая присоединиться к пиру проклятых. Нечеловеческие страдания, душераздирающие крики мучеников, смерть, агония, гнев, ярость, реки крови, стекающие с раскрытых ладоней и боль, живая, пульсирующая, бесконечная боль… Я ощутил свою причастность во всем царящем вокруг безумии. Я создал ад. Собственными руками. Пришло время расплаты, и я летел в самое пекло, сквозь сменяющие друг друга кровавые образы, все ступени чистилища, одна за другой открылись мне, погружая глубже, к началу, к истокам.

Я снова оказался там. В центре пылающего кострища. Огонь расступился, и я видел только сверкающие глаза Вероники Божич, Валери Мартель и других…, я провалился в них. В них не было ярости, злобы и гнева, в них не было боли и страданий. Голубое прозрачное озеро и живописные берега, покрытые свежей зеленью и цветущими жасминовыми деревьями. Она улыбалась, а на моих щеках горели слезы. Обжигающая стена пламени сошлась за спиной, отрезая путь к спасению. Моя душа и сердце кровоточили. Черный пепел осыпался с неба. Едкий дым застилал глаза. Ее тонкие белые пальцы обхватили мои протянутые ладони.

«Тело умрет, но душа будет помнить, и она будет платить…, – горячий порыв ветра принес тихий шепот, хрустальным звоном зазвучавший в моей голове. Я увидел ее лицо так отчётливо, так ярко. Ника Божич стояла передо мной в облаке огня и дыма. В разноцветных глазах сверкал страх и мольба.

– Быстрее! – яростный крик ударил, словно кнутом по обожжённой коже.

Я все еще ощущал жар от прикосновения ее пальцев, когда горящие искры и пепел закручиваясь в огненный вихрь, заключили нас в пылающий круг. Боль, агония, треск, свист, крики все исчезло.

Она отпустила меня…

Я резко открыл глаза. Аромат жасмина наполнил все пространство автомобильного салона, ворвался в ноздри, проник в горло, оставил сладковато-медовый вкус на языке. Исцеление, облегчение, нежность… Любовь… А потом резкое осознание, что я должен спешить, а вместе с ним тревога и страх. Быстрее, быстрее, настойчиво звучал в голове ее голос. Она позвала меня. Не знаю, как, но Вероника Божич сделала это.

Через пятнадцать минут я уже парковался возле подъезда доктора Божич, без остановки набирая ее номер, но тот упорно молчал. Домофон тоже не отвечал; я набирал все квартиры подряд, пока мне не открыли, и буквально взлетел на этаж Вероники. Колотил кулаками в дверь, как ополоумевший. Не дождавшись ответа, сбежал по ступеням вниз, обошел вокруг дома, снова поднялся. Паника мешала мыслить здраво и искать варианты. У меня хватило ума только на то, чтобы позвонить в клинику, в регистратуру, где работала Ника. Там мне ответили, что доктор Божич отпросилась до конца дня и уехала полтора часа назад.

В припадке отчаянной паники я собирался выбить дверь, когда мой мобильник ожил. Я достал его дрожащими пальцами и с леденящим душу ужасом уставился на экран. Звонили с незнакомого номера. Сердце рухнуло вниз, мышцы парализовало. Привалившись плечом к запертой двери доктора Божич, я ответил на звонок.

– Кирилл Сергеевич? – взволнованно спросил женский голос.

– Да, – незнакомым, гаркающим, хрипящим голосом ответил я.

– Ваша квартира горит. Пожарные уже выехали…

Глава 20