Кудесник

— Мы никогда не сможем стать друзьями, — хрипло проговорила она. — Никогда.

Разочарование в его взгляде резануло ее по сердцу.

— А почему? — со всей решимостью произнес он.

“Потому, что ты любишь другую!” — хотелось воскликнуть Джилл, но тут она обнаружила, что не в состоянии облечь эту горькую истину в слова.

— Потому… потому, что я об этом пожалею. Может быть, не сегодня и не завтра, но скоро и на всю оставшуюся… О, Господи, да я уже заговорила, как в кино!

Яркие радуги окаменели и застыли, как окружавший ее черно-белый мир. Словно зверек, пытающийся выбраться из западни, она собралась с силами и вырвалась из его рук, а потом, проскользнув между двумя ближайшими танцующими парами, скрылась в спасительной толпе. Она слышала, как он окликает ее по имени, но не обернулась. Вместо этого она стала прорываться через море спрессованных посетителей, роняя слезы, не имеющие ни малейшего отношения к табачному дыму в ночном клубе. Не обращая ни на что внимания, она проталкивалась через толпу, не замечая ничего вокруг себя, пока не выбралась из давки.

И в первый раз увидела клубный оркестр.

Музыка была из сороковых. Белые, как шампанское, костюмы были из сороковых. Трубы и кларнеты были из сороковых. Но ямайские шляпы и длинные патлы были явно из девяностых.

ГЛАВА ДЕВЯТАЯ

— Эйнштейн! — пробормотала Джилл, глядя на оркестр. — Это наверняка послание от Эйнштейна! — Она воспряла духом. Впервые с того момента, как она вошла в виртуальное пространство, он дал о себе знать, и это означало, что суперкомпьютер жив. По крайней мере, она на это надеялась.

Джиллиан осторожно подошла к эстраде. “Вести себя надо ненавязчиво, — говорила себе она. — В конце концов, они могут не захотеть разговаривать с незнакомым че…”

— Это ты Джиллиан Полански? — спросил главный.

“Ошиблась в очередной раз!”

— Да, Джилл — это я. Вам известно, что случилось с Эйнштейном? Не могли бы вы сказать мне, где он сейчас находится?

Оркестрант грустно покачал головой. Заплясали толстые, аккуратные пряди.

— Ах, красавица, да я бы рад был сказать! Но в этом месяце он лишь частично участвовал в реализации пространственной программы, сама ведь знаешь. Моя рабочая память мала для такой информации. Но одно я знаю: малыш Эйнштейн в большой беде!

— Беде какого рода? — послышался позади красивый голос, говорящий с британским акцентом.

Джилл с удивлением обернулась и обнаружила, что доктор стоит рядом.

— Как вам удалось пробиться сквозь толпу?

Строгое выражение на лице Синклера слегка смягчилось.

— Не вы одна в состоянии действовать наподобие водяного буйвола. Ну, а теперь, — проговорил он, обращаясь к главному из оркестрантов, — объясните, в чем заключается беда, в которую попал Эйнштейн?

— Огромная беда, сэр. Большая, как кит, — предупредил главный. — Эйнштейн запрограммировал меня сказать вам, чтобы вы за ним не ходили. Слишком опасно: для него, для вас и для вашей прелестной леди. Лучше оставьте его в покое.

— Но мы уже прошли такой длинный путь! — воскликнула Джилл. — Вы не можете не сказать нам, как его найти!

— Я уже сказал, что не знаю, где он. Теперь моя информация подошла к концу, и я прощаюсь с вами обоими. — И с этими малоутешительными словами он, приподняв красочную шляпу, вернулся к оркестру.

— Но кроме вас нам не к кому обратиться! — отчаянным шепотом проговорила Джилл. Получалось, что долгий пройденный путь завел их в тупик. Только на этот раз появился проблеск надежды. Она поглядела на Иэна, даже не пытаясь скрыть охватившего ее разочарования.

— Мы ведь не сдадимся?

— Как мне представляется, ни в коем случае! — заверил он. Резко подавшись вперед, он схватил за руку главного из оркестрантов.

— Послушай-ка! Эту проклятую машину создал я, и потому я знаю, что каждая топологически вторичная программа имеет исходную точку. Ты, может быть, действительно не знаешь, где Эйнштейн сию минуту, но ты прекрасно можешь мне сказать, где он находился, когда подключил тебя.

— Ну, не надо быть таким злым и настырным! — заныл оркестрант. — Моя стартовая команда пришла из аэропорта. Теперь, сэр, простите, но мне пора играть.

— Конечно, — проговорил Иэн, отпуская руку музыканта. И повернулся к Джилл, ожидая увидеть на ее лице улыбку. Но вместо этого он увидел, что рот у нее был плотно сжат, а на лбу прорисовывались легкие морщинки — Джилл озабоченно размышляла. У Синклера появилось острое, в высшей степени ненаучное желание убрать эти морщинки поцелуем.

“Господи, да ведь эту женщину воротит от одной лишь мысли, что мы можем стать друзьями!”

— Иэн, аэропорт находится довольно далеко от города. Мы не успеем попасть туда вовремя.

Она встретилась с ним взглядом, и ее прекрасные, выразительные глаза были преисполнены сострадания — к кому угодно, только не к нему. Он подавил накатившееся было на него разочарование, напоминая себе, что в его упорядоченной, рациональной жизни состраданию места нет.

— Не так давно мы с Сэди занимались исследованиями в области практического перемещения лиц в пределах виртуального окружения. Теоретически все должно получиться.

— Теоретически?