Кудесник в городе богов

– Настало время, когда нужно думать не о себе, а обо всей нашей общине, – решительно заявила Кострома. – Ради спасения нашего мира кому-то придется пожертвовать собственным благополучием.

– Беды валялся на нас одна за другой, – задумчиво вымолвил Дажбог. – С человечком-то что будем делать?

– Его вина не доказана, обвинения несостоятельны, – заверила Кострома. – Я уже поручила ему заняться поиском виноватых.

– Куда он от нас денется? Пусть продолжит свое дело, – решил Род. – Однако трогать посланника строго запрещено. Даже если война на пороге – пусть не мы будем теми, кто ее развяжет.

Голубые глаза Лады вспыхнули от гнева, но возразить старейшине она не посмела. Кострома взяла Немила за плечи и быстро вывела из дворца. Владимир уже ждал на площади рядом с санями, в которые был запряжен крылатый Гром. Стоило Звениславе вслед за хозяйкой прыгнуть на сиденье, как навь схватил вожжи, Гром взмахнул крыльями, и потянул сани ввысь.

– Скорее, пока эти мудрые владыки не передумали, – оглядываясь, приговаривала Кострома. – Пока они раскачаются, мы уже сделаем свое дело.

Мятежные гриди на время угомонились и вернулись в отведенный им чертог, отделенный от Перунова дворца густой дубравой. В просторной гриднице они занялись привычным делом – устроили пир с состязаниями и боями. Звенислава осмотрела двор усадьбы, захлопнула за собой двери палаты и сказала:

– Нас оставили в покое, но это только на время.

Владимир повел Грома в конюшню, а Кострома пригласила Немила в светлую горницу на жилом этаже дворца. Здесь все оставалось, как перед свадьбой, когда Перун был еще цел и невредим. Стены, обитые голубой материей с золотыми узорами, мягкий ковер на полу, удобные кресла в углах и лавки вдоль стен – как будто гости только что поднялись с них и ушли, оставив хозяину заботы о делах войны и мира.

Звенислава поднялась следом, выглянула в окно и сказала:

– Никого. Мы одни.

– А что толку? – взорвался Немил. – К моим обвинениям против этого черта никто не прислушался. Откуда взялось это предубеждение?

– Ты – человек, ты чужой в этой мире, – утихомирила его Звенислава. – Твое слово тут мало что значит.

– Я тут тоже недавно, но это не значит, что я позволю себя унижать, – вымолвила Кострома, погрузившись в высокое кресло рядом с престолом Перуна. – Каких дерзостей наговорила мне эта Додола! Она с самого начала невзлюбила меня, и теперь ясно, почему. Боги вообще никого не пускают в свой закрытый мирок. Чтобы попасть сюда, нужно пройти сто мытарств.

Мне сделал предложение великий князь горнего воинства, предводитель небесной дружины, громовержец и первый витязь! Но даже ему эти завистливые домочадцы, называющие себя «братьями и сестрами», вставляли палки в колеса. Он посадил меня на Грома и повез в свой дворец, чтобы сделать его хозяйкой. И сразу же натолкнулся на препятствия, которые строили ему собственные «братья и сестры». Первым, кто встал у нас на пути, оказался Велес. Он никак не хотел открывать нам ворота детинца, охраняющего подступ к мосту в Горний мир. Перун нашел на него управу, но тут закочевряжилась ее высочество богиня радуги. Она, видите ли, возомнила, что сама вправе решать, кого пускать на небеса, а кому дать от ворот поворот.

– Что она сделала? – спросил Немил, возмущение которого полностью совпадало с настроением хозяйки дворца.

– Она не открыла нам мост! – сдерживая гнев, проговорила Кострома. – У нее есть платок: когда она машет им в одну сторону, мост появляется, когда в другую – исчезает. Так вот, она не пожелала пошевелить ручкой, чтобы дать нам подняться. Теперь ясно: она ревновала. Перуну пришлось уговаривать высших владык, чтобы они приказали Додоле впустить меня, лишь после этого она подчинилась. Боюсь, что эти небожители так привыкли покоиться на своих престолах, что не готовы принять правду. Времена изменились, на нас наступает враг, а они не желают этого замечать. Боги слепы. Если я не открою им глаза, они пропадут.

– Вот-вот, именно, боги слепы! – с восторгом подхватил Немил. – Они запретили мне трогать Вертопраха. Как же тогда доказать, что он – отравитель? Хотя сегодня я узнал много такого, что навело меня на кое-какие соображения. Возможно, есть смысл рассмотреть и других подозреваемых. Возьмем эту Додолу. Видали, в каком окружении она появилась? Целая стайка девчушек, и всех так нарядили, будто на ярмарке показывать собрались.

– Чем они тебе не понравились? – спросила Звенислава.

– Кто сорвал яблоко? Лада пыталась повесить на меня еще одно обвинение. Час от часу не легче! Какое счастье, что ей не поверили. Но что за девочка побывала в саду в тот самый час, когда мы садились на Рублика, чтобы удрать от гридей? Может, это одна из додолиц?

– Зачем малым додолицам рвать зеленые яблоки?

– Кто же их знает? Может, из озорства. Или от детского неразумия. Или у них были причины, которые нам неизвестны.

– Додолиц узнали бы свидетели – Святослав и Мстивой, – возразила Звенислава. – Нарушительница, которую они видели, была незнакомкой.