Кудесница для князя

Латеница тронула запястье девушки, щупая слабо бьющуюся жилку. Оглядела лицо, которое отливало зеленоватой серостью. Нехорошо. Она вдруг ощутила такую острую досаду от своего бессилия, что глаза защипало. Окажись она на месте Таскув, та уже давно привела бы её в чувство.

– Ну? – нетерпеливо подогнал Смилан.

– Она очень много сил потратила. Я попытаюсь сделать так, чтобы они восполнились быстрее, – сердито пробормотала Латеница, чувствуя неловкость под суровым взглядом вогула. – А вы будете меня отвлекать – прогоню!

Елдан даже  отступил немного, а княжич лишь густые брови сдвинул – не поверил. Да и попробуй его сейчас вытолкать – шагу не ступит за порог, пока не убедится, что с его ненаглядной шаманкой всё в порядке будет.

Латеница перебирала в голове все заговоры, что знала, стараясь найти подходящий. И вспомнила. Древний, тот, о котором и не думала давно, считая, что никогда ей не найти сил, чтобы им воспользоваться, но, стало быть, теперь другого выхода нет, как попытаться. Она проговорила мысленно каждое слово, боясь ошибиться. Но строки всплывали в памяти так ясно, будто лишь вчера бабушка им внучку учила-втолковывала. Коли не получился, она и свои силы пустоту выплеснет, и вогулке не поможет.

“Как ветер в поле травы гнёт – вовек не согнёт.

Как камень на пути реки стоит – вовек не остановит.

Как птица по небу летит – вовек в глубине его не потонет.

Так жизнь твоя не нынче иссякнет, а моей напитается…”

Латеница сжала руки Таскув в своих и задохнулась от того, как быстро та начала поглощать её силы. По всему телу пронеслась холодная дрожь, а спина взмокла до того, что тонкий ручеёк пота побежал по хребту. Словно не шаманке помощь уходила, а в бездонной пропасти исчезала. Голос дрогнул, Латеница не смогла завершить заговор и еле разжала пальцы, отпуская вогулку. Та лишь вздохнула тихо. Но никак с виду не поменялась.

– Я… Я не знаю. Таскув вычерпает меня. Слишком сильная, – сбивчиво проговорила она, давя тошноту в груди.

Больше ничего и вымолвить не смогла.

Перед глазами вдруг возникла кружка с водой. Латеница подняла взгляд на Елдана и кивнула благодарно.

– А мои силы сможешь ей передать? – медленно гладя шаманку по руке, спросил Смилан. – Может, их хватит?

Попытаться, конечно, можно. Но заговор перекроить надо, ленты слов переплести, чтобы на другого человека обратить, а пользы от него не потерять. Латеница посидела немного, раздумывая, как бы это сделать. И взгляды двух мужей давили на плечи, будто коромысло со слишком тяжёлыми вёдрами.

– Давай попробуем, – наконец посмотрела она на Смилана. – Держи её крепко, но если почувствуешь, что что-то не так, сразу отпускай.

– Не отпущу до последнего, – слегка улыбнулся княжич и на шаманку свою несказанно тепло посмотрел – даже колыхнулось в душе сожаление, что на невесту свою он всё ж такого взгляда никогда не обращал. Даже если бы она любила его, как, увидев это, смогла бы замуж за него пойти? Зная, что супругу будущему другая мила. Но на душе тут же полегчало от мысли, что Отомаш слово своё сдержать обещал. И, коли так случится, то всё обернётся, как должно.

Смилан обхватил маленькую ладошку Таскув своими. Латеница взяла её за вторую и снова зашептала заговор, чуть изменяя плетение слов в нём. Ударила в кончики пальцев жизнь Смилана, буйная и неуёмная. В груди поднялся восторг от ощущения её отблеска в своём теле. И тут же накрыло непрошенное смущение, словно близость какая случилась. Латеница быстро отринула его: иначе даже голос задрожал – и продолжила обвивать заговором Таскув, наполнять её, опустошённую, силой княжича. 

И прошло всего ничего времени, как Таскув глубоко вздохнула, её веки дрогнули и приоткрылись. Она вцепилась в руку Смилана, чуть улыбнулась, переплетая свои пальцы с его и в следующий миг погрузилась в сон. Спокойный и глубокий, но более не грозящий никакими бедами.

Княжич замер, обеспокоенно вглядываясь в её лицо, а после вопросительно посмотрел на Латеницу.

– Пусть отдыхает, – шепнула она. – Теперь всё в порядке будет.

Смилан посидел ещё немного и, осторожно высвободив руку, ушёл вместе с молчаливым Елданом. А Латеница накрыла шаманку одеялом да села подле – вышивать ленту для свадебных колтов. Только думала не о заручённом женихе, а о том, кого на его месте видеть хотела.

И не заметила даже, как начало смеркаться за окном, очнулась только когда чернавка в дверь постучала и заглянула.

– Ты чегой, госпожа, и обедню пропустила. Принести чего? Сегодня уха да пироги с капустой знатные!

И только потом увидела лежащую на лавке Таскув: ладонь к губам прижала, испугавшись, что слишком громко тараторила. Латеница махнула ей рукой, кивая:

– Неси. И для гостьи тоже.

Чернавка спешно скрылась за дверью. А вогулка и не пошевелилась: так крепко спала. Пожалуй, и до следующего утра не добудиться.