Кухарки и горничные

— Простое-то куриное? Да я и на сахарныя вниманія не обращаю. Мн нынче яицъ-то всякихъ дарили, дарили! Не знаешь, куда ихъ и двать!

— Хорошимъ покупателямъ и мы сахарное, а вы изволите обгать наше заведеніе.

— Какъ обгать? Папиросы беру, ваксу беру. Всякій беретъ, что по его части. Не могу-же я крупу и муку брать, ежели я горничная, а не кухарка!

— Врно-съ. Но свчи изволите напротивъ въ свчной брать, а не у насъ. Возьмите-же яичко.

— Очень мн нужно всякую дрянь! Что мы голодныя, что-ли? Давайте шоколадное, такъ возьму.

— Э-эхъ! — вздыхаетъ лавочникъ. — Кому другому отказалъ-бы, а такой распрекрасной душечк хорошо, извольте…

Лавочникъ подходитъ къ окну съ выставкой яицъ и начинаетъ снимать одно изъ маленькихъ шоколадныхъ яицъ, висящихъ въ вид гирлянды на нитк.

— Большое, большое! — кричитъ ему горничная. — Маленькимъ, братъ, насъ не удивишь! Со мной нашъ баринъ и не такимъ похристосовался.

— Баринъ съ вами большимъ яйцомъ христосовался изъ-за того, что, можетъ статься, для него съ вашей стороны какія-нибудь качества были, а мы ничего отъ васъ не видимъ. Пожалуйте.

— Не возьму я маленькаго. Провались ты съ нимъ! — отстраняетъ отъ себя горничная яйцо.

Лавочникъ въ недоумніи.

— Разорить хотите? Ну, да ужъ пожалуйте, произноситъ онъ, подавая большое яйцо. — А только за оное руководство надо, чтобы и съ вашей стороны было-бы уваженіе.

— Уваженіе-то мы длаемъ только такимъ кавалерамъ, которые христосуются съ нами такимъ яйцомъ, которое отворяется. Есть въ яйц приложеніе — ну, есть и отъ насъ уваженіе.

— У насъ въ лавк такихъ и яицъ нтъ, которыя открываются. А уваженіе насчетъ стеариновыхъ свчей можете и за такое яйцо сдлать.

— Что нтъ въ лавк — это не отговорка. Кто льстится на уваженіе, тотъ купитъ. Вотъ нашъ баринъ какъ льстится на уваженіе, то купилъ открывальное яйцо и сережки въ нихъ положилъ, — подмигнула горничная.

— Стало быть, за барскую барыню прикажете васъ счесть? Въ такомъ раз позвольте поздравить, — раскланивается лавочникъ.

— Да ужъ про то, за что насъ счесть можно — наше дло. А вотъ сережки посмотрть можете.

Горничная откинула съ головы платокъ на плечи и показала сережки въ ушахъ.

— Ну, что-жъ ты мн папиросъ-то? — спросила она.

— Пожалуйте. А только зачмъ-же вамъ теперь папиросы покупать, ежели вы можете господскія курить?

— Нашъ баринъ голландскія сигарки куритъ, а папиросъ у него нтъ. Да что, наплевать! Ты знаешь-ли, сколько я нынче съ гостей праздничныхъ набрала? Двадцать два рубля. Кто ни приходилъ къ господамъ съ поздравленіемъ — никто меньше полтинника не давалъ. Я даже супротивъ нашего швейцара на четыре съ полтиной больше получила, потому, кто ни приходилъ — вс до барина большой интересъ имютъ, а я у насъ дома за лакея.

— Ваше счастье! А только ужъ когда-нибудь ваша барыня вамъ за барина выцарапаетъ глаза, помяните мое слово!

— Въ ма мсяц она сама съ музыкантомъ на кислыя воды детъ, такъ ей не до этого.

— Вотъ такъ альбомъ! Супругъ въ сторону, а супруга въ другую.

— Настоящая-то мода это и есть. Ну, да что съ тобой объ этомъ разговаривать! Прощай.

— Позвольте, позвольте… Стало быть, ныншнимъ лтомъ на дачу не дете и остаетесь въ нашихъ палестинахъ? — остановилъ горничную лавочникъ.

— Зачмъ-же хать? Баринъ будетъ одинъ. Сына-гимназиста на каникулы къ тетк въ деревню посылаютъ.

— И, стало быть, вы въ дом полная хозяйка?

— Съ какой кстати? Я даже отъ мста отхожу. Очень нужно возиться!

— Позвольте… Такъ какъ-же?..

— Очень просто. Свою квартиру найму. Пора и мн при своей прислуг пожить. Хочу сама командовать.

— Вотъ какъ! — прищелкнулъ языкомъ лавочникъ.

— А ты думалъ какъ? Мы, славу Богу, ужъ отполировались и можемъ на такую точку стать, что даже какой угодно барын не уступимъ. Можетъ статься, даже дачу найму въ Новой Деревн, около «Аркадіи». Я грамотная и всякіе романсы въ книжкахъ читать могу. Возьму да актрисой и сдлаюсь.

— Фю-фю! — просвисталъ мелочной лавочникъ въ удивленіи.

— Ну, чего свистишь? Собакъ скликаешь, что-ли?

— Дивлюсь я только, какъ это вы быстро!

— А то звать, что-ли? Всякая умная двушка должна соблюдать свое счастье.

— Тс… — пощипывалъ бороду лавочникъ. — Большая у васъ сметка въ головномъ воображеніи.

— Дурой никогда не была. Ну, прощай. Ахъ, да… Дай-ка ты мн баночку гвоздичной помады….

— Пожалуйте помаду. А только коли при барын состоите, то вдь, кажется, могли-бы и ейной помадой пользоваться.

— Она, старая выдра, касторовымъ масломъ съ водкой себ голову мажетъ, а я этой дрянью не могу помадиться, — отвчала, горничная, расплатилась съ лавочникомъ и, продолжая грызть кедровые орхи, вышла изъ мелочной лавочки.

IX

Кухарка Дарья, среднихъ лтъ женщина съ угреватымъ лицомъ, была уже давно на дач и приготовлялась въ кухн стряпать обдъ для господъ, когда пріхала горничная Аннушка, молодая двушка съ вздернутымъ кверху носикомъ и быстрыми лукавыми глазами, очень миловидная и франтовато одтая. Она пріхала въ извозчичьей пролетк.

— Безъ возовъ? А кто-же съ возами-то детъ? — встртила кухарка горничную.