Кухарки и горничные

— А это ужъ дло не мое. Никогда я на возахъ не здила и здить не буду, — отвтила горничная, пощелкивая кедровые орхи. — Я себя совсмъ не такъ соблюдаю, чтобы мн съ ломовиками якшаться. А вдругъ я знакомаго кавалера встрчу? Такъ, вдь, это одинъ срамъ.

— Нтъ, я къ тому, что, вдь, барыня наша хотла тебя съ возами отправить.

— Пусть она благодаритъ Бога, что я ее самоё не отправила.

— Это барыню-то? Ну, ну, ну, потише.

— Я сама скоро буду барыней.

— Ну, Анютка, не сносить теб головы! — развела кухарка руками.

— А куда-же она у меня съ плечъ днется?

— Голова-то, пожалуй, у тебя на плечахъ останется, а что барыня протуритъ тебя съ мста, такъ ужъ это какъ пить дать.

— Вотъ тогда-то я и сдлаюсь барыней. Сейчасъ-же рядомъ съ вами мн баринъ дачу найметъ. А ты тогда ступай ко мн въ кухарки. Я рублемъ въ мсяцъ дороже дамъ.

— Что? что? Да ты никакъ съ ума сошла! — воскликнула кухарка.

— Отчего-же? И увряю тебя, что я супротивъ Марьи Павловны рубль прибавлю.

— Да меня хоть озолоти, такъ я теб, подлюг, служить не буду! — гордо отвтила кухарка. — Больно жирно будетъ, если такимъ сорокамъ служить.

— Прочванишься, мать моя, — спокойно проговорила горничная и, спохватясь, прибавила:- Однако, что-жъ я? Надо посмотрть, какая мн комната будетъ.

— Да вотъ мн съ тобой комната подл кухни.

— Нтъ, нтъ. Я съ тобой спать не буду. Мн баринъ отдльную комнату общалъ дать, иначе я не согласна.

— Баринъ? Не знаю. А барыня мн сказала, что ты будешь спать со мной.

— Чихать я хочу на барыню!

Горничная вышла изъ кухни и принялась ходить по комнатамъ дачи. Черезъ нсколько времени она вернулась.

— Отличная комната мн есть, — сказала она. — Ты чего зубы-то скалишь? Чего ехидничаешь! Не можетъ-же горничная быть безъ комнаты, если она съ уборкой блья. Гд-же я блье убирать буду? Гд-же я блье гладить буду?

Черезъ часъ пріхали возы съ мебелью. Извозчики начали разгружаться.

— Куда мебель-то ставить? — спрашивали они горничную.

— А ужъ это пускай сами господа вамъ указываютъ, когда прідутъ, а я тутъ ни при чемъ. Вотъ вамъ двугривенный отъ меня. Идите и выпейте покуда за мое здоровье. Да барын не извольте говорить, что я на возу не хала, если она спрашивать будетъ.

— Намъ что! Намъ какое дло! — махнулъ рукой одинъ извозчикъ.

— Намъ только чтобы предоставить все въ правильности, — проговорилъ другой извозчикъ и прибавилъ:- А за угощеніе спасибо.

Оба отправились выпить.

Пріхала, наконецъ, извозчичья карета. На козлахъ вмст съ извозчикомъ сидлъ маленькій гимназистъ. Онъ тотчасъ-же соскочилъ съ козелъ и началъ снимать изъ-подъ ногъ извозчика ящикъ съ морскими свинками. Баринъ Михаилъ Ивановичъ отворилъ дверцы кареты и оттуда выскочили два мопса — Амишка и Мимочка, и залаяли. Баринъ выставилъ попугаячью клтку съ попугаемъ и крикнулъ стоявшей передъ каретой горничной:

— Принимай-же, Аннушка! Что-же ты стоишь, какъ истуканъ!

— Ну, вотъ… Ужъ и истуканъ! Я даже извозчикамъ мебель съ возовъ снимать помогала.

Горничная подскочила къ карет и взяла попугаячью клтку.

Изъ кареты вылзла нянька съ ребенкомъ. Нянька осмотрла заросшій травой дворъ и съ неудовольствіемъ пробормотала:

— Ну, ужъ и дача! Гд-же мы съ Оленькой гулять-то будемъ? И желзной дороги даже нтъ, на которую ходить можно. То-ли дло въ Озеркахъ на этотъ счетъ! Тамъ одна станція чего стоитъ!

Вытащили изъ кареты три-четыре саквояжа, дв корзинки — одну съ часами, другую съ лампой, узелъ съ чмъ-то, и, наконецъ, показалась барыня Марья Павловна.

Нянька продолжала критиковать дачу:

— А гд-же садъ-то при дач? Это четыре-то сосны садомъ называются?

— Закаркала, закаркала ужъ! И не видала я женщины недовольне нашей няньки! — воскликнула барыня. — Ты, милая, вдь еще и оглядться не успла, а ужъ хаешь.

— Да ужъ я вижу, что тутъ ребенку- и на солнышк погрться будетъ негд.

— Возы пріхали? А гд-же извозчики-то? — спрашивала барыня.

— А гд! У извозчиковъ одно мсто, куда они ходятъ, — отвчала горничная. — А только, барыня, я вамъ прямо скажу, съ кухаркой въ одной комнат мн умститься и думать нечего. Гд-же я тогда блье-то убирать буду? Вдь вы спрашиваете, чтобъ все въ порядк было.

— Опять насчетъ комнаты? Да не терзайте вы мою душу хоть сейчасъ при перезд-то.

— Нтъ, ужъ какъ хотите, а тамъ даже гладильной доски не поставить! И чего вы сквалыжничаете изъ-за комнаты, я не понимаю! — не унималась горничная. — Я осмотрла дачу… Лишняя комната, какъ разъ, для меня есть.

— Сквалыжничаете! Какъ ты смешь мн говорить, что я сквалыжничаю! Михаилъ Иванычъ! А ты развсилъ уши и слушаешь такъ, какъ будто-бы это не твое дло. Уйми эту наглянку.

— Анна! Если ты не замолчишь, то я… Что это такое! — слегка возвысилъ голосъ баринъ.

Горничная зашла за спину барыни и выставила ему языкъ. Извозчикъ, видвшій съ козелъ эту сцену, даже захохоталъ. Баринъ сконфузился, не зналъ, что сказать и убжалъ въ дачу.

— Ты чего смешься, дуракъ! Теб чего смшно? — крикнула на извозчика барыня и стала съ нимъ разсчитываться за карету.

— Да какъ-же не смяться-то, барыня, коли она языкъ…

— А вотъ за то, что не уметъ языкъ держать на привязи, за это ей и досталось. Ну, молчи. А то я и на чай теб не дамъ.