Кухарки и горничные

— Вотъ насчетъ гостей-то мы не очень любимъ, — замтилъ хозяинъ.

— А мы не очень любимъ, кто это запрещаетъ. Нтъ, ужъ, сударь, безъ этого нельзя; какъ вамъ угодно, нельзя. Кром того, должна вамъ объявить, говорю прямо, что хотя я по паспорту и двушка, стыдиться тутъ нечего, но у меня другъ есть, въ кучерахъ онъ. Такъ вотъ-съ, чтобъ ужъ его не гнать, коли онъ изрдка останется, потому — мы съ нимъ пятый годъ живемъ душа въ душу.

— Вотъ это ужъ совсмъ неловко.

Хозяинъ сдлалъ гримасу. Поморщилась и хозяйка.

— Что-же тутъ, сударь, неловкаго, коли завсегда одинъ и тотъ-же? Вотъ ежели-бы разные… сегодня рыжій, завтра черный… Да на это я и грха на душу не возьму, я себя соблюдаю. Опять-же кучеръ этотъ человкъ смирный. Онъ на Обводной канав у нмца, у заводчика четыре года живетъ и воды не замутилъ.

Хозяинъ и хозяйка взглянули другъ на друга и перекинулись нсколькими французскими словами.

— Ну, и на это я согласенъ, ежели будешь хорошо стряпать, — сказалъ хозяинъ.

— Да какъ-же худо-то стряпать, помилуйте! Я у двухъ генеральшъ жила и т были довольны, такъ чего-жъ вамъ-то ужъ сомнваться!

— Всякія генеральши бываютъ. Другая генеральша будетъ довольна только тмъ, что провизія въ кастрюл или на сковород побывала, а мы желаемъ, чтобы помимо этого было и хорошо приготовлено.

— Останетесь довольны, заслужу.

— Прежде чмъ покончить съ тобой, я попрошу тебя состряпать мн пробный обдъ.

— Это можно-съ, а только ужъ позвольте и мн уговориться, чтобъ набло вышло, потому — такъ зря стряпать я буду зачмъ-же?.. Ежели не подходитъ, то и стряпать не для чего.

— Какія-же еще твои требованія?

— А такія, чтобъ вотъ гостей моихъ не безпокоить — это разъ; а во-вторыхъ, чтобъ и самой мн со двора безпремнно разъ въ недлю уходить. Потомъ не осудите, коли я и ночевать иной разъ домой не приду. На утро во-время я приду и буду на своемъ мст, а только ужъ ежели заночую гд-нибудь, такъ безъ стсненіевъ. Я нарочно впередъ говорю: уговоръ лучше денегъ. Потомъ-съ… Это прежде всего… чтобъ провизію мн самой закупать и чтобъ господа въ это дло не вступались.

— Провизію у насъ покупаетъ кухарка, но иногда и хозяйка.

— Нтъ, ужъ чтобъ этого не было, а то только ссора одна. И сухой провизіи, къ примру, крупы, муки, масла — тоже оптомъ не покупать.

— Нтъ, на это я не согласенъ, — отрицательно покачалъ головой хозяинъ.

— А коли вы не согласны, то и я не согласна. Я воровать не буду, а только чтобъ ужъ все мн покупать и чтобъ отъ лавочниковъ халтура мн очищалась. Помилуйте, наша сестра изъ-за того только и на мсто идетъ, чтобы нажива была.

— А жалованье?

— Да какое-же это жалованье восемь рублей! Половину этого жалованья я своимъ гостямъ на пив проугощаю. Жалованье мы не очень цнимъ, главное для насъ нажива. Такъ не согласны? — спросила кухарка еще разъ и, получа отрицательный отвтъ, сказала: — Ну-съ, затмъ прощайте, извините, что не сошлись… По виду вы и хорошій баринъ, да ужъ очень серьезны.

V

Варвара Герасимовна Фелисатова, какъ поучившаяся все-таки три-четыре года въ гимназіи, не любила сама стряпать и тяготилась даже просмотромъ кухаркиныхъ счетовъ, которые той писалъ лавочный мальчишка за чашку кофею, передъ Пасхой все-таки выходила въ кухню и помогала длать кухарк куличи и пасху. Вотъ и сегодня она въ кухн, подвязала холщевый передникъ и лущитъ миндаль и промываетъ изюмъ для пасхальныхъ яствъ, тогда какъ кухарка протираетъ сквозь ршето творогъ. Варвара Герасимовна дама лтъ за тридцать, полная, но не обрюзглая и могущая еще нравиться. Кухарка Анисья — тоже ея лтъ, скуластая, съ маленькими калмыцкими глазами и съ челкой на лбу. На рук она носитъ постоянно серебряный браслетъ — «для ревматизма», какъ она говоритъ, и питаетъ слабость къ польскимъ сапогамъ и пуховымъ подушкамъ, которыхъ у нея, на хорошо прибранной кровати съ блой покрышкой съ кружевами, всего штукъ пять или шесть. Во время работы Анисья то и дло заговариваетъ съ барыней о постороннихъ предметахъ. Барыня ей отвчаетъ свысока и неохотно.

— А вотъ тоже я васъ, барыня, давно хотла спросить, — опять начинаетъ кухарка. — Правда, что для прислуги хотятъ клубъ открыть?

— Какой клубъ? Не слыхала.

— А вотъ какъ у чухонъ. Докторская кухарка чухонка Анна туда ходитъ по субботамъ. Тамъ танцы бываютъ, театръ по ихнему представляютъ и кружка пива шесть копекъ стоитъ.

— Докторская кухарка даже вовсе не чухонка, а латышка.

— Ну, это все равно. У нихъ также не попъ, а пасторъ и молятся они по-чухонски. Такъ вотъ она каждую субботу въ клубъ…

— Странно. Неужто ее каждую субботу отпускаютъ?

— Ну, не каждую субботу, такъ черезъ субботу. Такъ ужъ она и нанималась съ условіемъ, чтобъ ее не задерживали. И ужъ въ эти дни она раньше какъ къ тремъ часамъ ночи не вернется.

— Врешь ты, кажется. У доктора то и дло по субботамъ гости бываютъ. Кто-же тогда ужинъ стряпаетъ?

— Ну, иногда-то она уважаетъ имъ и остается. А вотъ по воскресеньямъ утромъ, какъ въ ихъ чухонской церкви служба — она ужъ ни за что дома не останется. Наднетъ шелковое платье, тальму, шляпку — и въ церковь. Тогда ужъ господа на холодномъ завтрак сидятъ.

— Да что ты врешь!