Кухня: Лекции господина Пуфа, доктора энциклопедии и других наук о кухонном искусстве

Скажу для тех, кто не знает: полуда делается из олова, слышите — из олова. К олову обыкновенно прибавляют свинца, но лишь ради дешевизны и для того, что с этою примесью легче лудить. Но опытом дознано, что к 82 частям нельзя прибавить более 18 частей свинца без вреда для здоровья. Только эта пробадопускается; заметьте притом, что к нам олово привозят большею частию уже с такою примесью, так что здесь лудильщику уже и вовсе не нужно прибавлять свинца, а он прибавляет свинца, только чтоб ему дешевле обошлось. Многие из лудильщиков, особливо по деревням, прибавляют к полуде цинкили, как они называют, шпиатер, говоря, что без того нельзя и что полуда оттого крепче. Обман, господа, жестокий обман! Цинк, или шпиатер, почти так же вреден, как медь, и превращается в ядне только от самых слабых кислот, как-то, например, от уксуса, от лимонного сока, но даже от всякого жира, масла, сала, даже от простой поваренной соли! (См. С. Girardin: Chimie elementaire [111].)

В грусти о погибели эмалированной посуды я пошел бродить по улицам и, сам не знаю как, вышел за заставу; должен я вам признаться, что в ближней слободе у меня была знакомая курица, которая готовилась в пулярдки и которой уж давно я делал глазки. Послушайте, господа, историю этой курицы — она очень любопытна,

Я застал ее уж общипанною: хозяин собирался нести ее в город на продажу.

— А что возьмешь за курицу? — спросил я у хозяина.

— Да что! С вас полтину без греха можно взять?

— А что она тебе стоила?

— Да ничего не стоила — так, после обеда крошки собирали да кормили.

Мы пошли вместе; под заставой нас встретил кулак-разносчик, говорит: «Ну, что тебе на рынок с курицей-то тащиться, только целый день промаешься — вот тебе полтина, бери!»

Мужик отдал. Я пошел за кулаком-разносчиком. Под рынком встретил нас кулак-перекупщик — и купил курицу за 80 копеек.

Я пошел за кулаком-перекупщиком; он остановился у курячьей лавки и продал курицу за рубль.

В лавку пришел повар; стал торговать курицу, лавочник не уступил ему менее как за полтора рубли.

Повар, чтоб не испортить руки, поставил на счете курицу в два рубли и подал счет хозяину.

Хозяин повара был опекун над малолетними, человек благотворительный, но и рассудительный; он также, чтобы не испортить руки, поставил курицу в опекунской книге в два рубли с полтиной. Повар, варя для детей суп, положил в него только половину курицы; а другую продал на сторонний стол; так что детям обошлась эта курица в полных пять рублей.

Опекун не заметил, что в детском супе была лишь половина курицы, но заметил, что все очень дорожает; вследствие этого замечания опекун рассчитал, что ему надобно не менее 200 куриц в год и что потому не грех наложить лишних 450 рублей на квартиру лавочника, который нанимал в доме опекуна. Так что курица обошлась лавочнику в 450 рублей.

Лавочник, долго не думая, разложил 500 рублей, для круглоты, на все свои товары.

Чиновник, который забирал у лавочника разные вещи по хозяйству, заметив, что товары подорожали, рассудил, что нечего делать, надобно будет покруче прижимать просителей.

Проситель, у которого была кровная тяжба, заметив, что к приказным приступа нет, наложил посильнее оброк на первого хозяина курицы, да еще заложил свое имение, — вот во что обошлась ему полтинная курица.

Люди основательные, глубоко изучившие пользу коммерции, называют эту историю свободным движением торговли и капиталов и благородным соревнованием, — я же, человек простой в таком деле, замечаю только то, что в этой истории нажились лишь два кулака, мясная лавочка, повар, опекун да взяточник и что собственно для меня было бы гораздо выгоднее, помимо всех этих господ, купить курицу у ее первого хозяина за полтину — и ему было бы выгоднее, потому что тогда не наложили бы на него лишнего оброка; а еще бы выгоднее мне было, если б я ту курицу воспитал сам, кормя ее крошками со стола, которые бросаются.

Но как мне воспитать курицу? Я человек одинокий, квартира маленькая, поместить курицу негде и присмотреть за ней некому.

Вот, милостивые государи, если б пятьдесят семейств, которые живут в том доме, где я нанимаю, согласились устроить такую компанию на акциях, о которой я раз вам проговаривал, сочтите, сколько бы набралось крошек от обеда пятидесяти семейств! Да куриный ряд можно было бы завести в таком доме! А сложиться нанять какую-нибудь старуху, чтоб она присматривала за курами, а приискать в доме какую-нибудь загородку для наседок, — все это безделица — по рублю с брата. Уж 50 рублей! А какая бы выгода! У всякого были бы свежие яйца, цыплята, хоть раз в неделю, курица в каждом семействе, и стала бы она не заложенного имения, которого деньгами поделились кулаки, повара, лавочники и взяточники! Подумайте, господа, об этой мечте, ведь она не совсем мечта.

P. S. Сейчас я от моих агентов получил радостное известие, что фабрика эмалированной посуды еще существует, но забралась куда-то в 16-ю линию на Васильевском острове и работает только по заказам. Помогите отыскать ее, господа.

Лекция 46