Кухонная энциклопедия поросенка Габ-Габа

— Ты что, не можешь говорить нормально? — спросил Джип. — Что это за иностранные слова и откуда взялись зонтики?

— Не обращай внимания, — вмешалась Даб-Даб. — Он хочет, чтобы мы подумали, будто он знает разные языки — и природоведение в придачу! Хотя точнее сказать: огородоведение — при его-то фигуре!

— Прошу прощения, — вежливо произнес Габ-Габ, оборачиваясь к утке. — Но с чего это ты взяла, что можешь судить о фигурах — о свиных фигурах; о фигурах домашней птицы — возможно, но не о свиных. Положим, тебе бы довелось увидеть знаменитую красавицу Порцию Бекон. Не думаю, что ты оценила бы по достоинству ее фигуру.

— Что еще за Порция Бекон? — вмешалась Чичи.

— О, это была чрезвычайно изысканная дама, — объяснил Габ-Габ. — Из достойнейшего семейства. О, какая у нее была фигура! Сколько грации, что за формы! Ее называли Венерой Беркширской. Должен признаться (тут великий писатель слегка улыбнулся воспоминаниям ушедших дней), что я был в свое время к ней весьма неравнодушен. Ее дружба оказалась в высшей степени полезна — для книги, разумеется. Я никак не мог выбрать продукт, от которого бы у меня появилось писательское вдохновение. Некоторые говорили, что лучше всего — оливки. Но мне они не подошли. Они нарушали мой настрой.

— А что это значит? — спросила белая мышка.

— Точно не знаю, — ответил Габ-Габ. — Но он есть у всех писателей. Не перебивай. Итак, вернемся к Порции Бекон. Она чрезвычайно помогла мне в выборе подходящих для писателя продуктов. В свое время ее салон был знаменит: на вечера приглашались только самые утонченные свиньи. Прекраснейшее зрелище являла она, возлежащая на кушетке, окруженная достойнейшими из достойных свиньями, чьи имена были у всех на слуху, свиньями, которые вершили поистине великие дела. Ей посвящена целая глава в моей книге. Ибо и она вписала свое имя в кухонную историю. Будущие исследователи станут почитать ее как изобретательницу кухонных духов. Можно сказать, первооткрывательница! Каждый раз она была надушена новыми духами: то это был сок чернослива, то тминная эссенция, или мускат, или ячменное пиво; но один аромат был особенно очарователен — смесь ванили и редиса, весьма изысканно. Но, быть может, величайшее произведение парфюмерного искусства она создала, когда выходила замуж. Множество бессонных ночей провела Порция, подбирая новый запах для своей свадьбы. Она хотела придумать себе такое украшение…

— Ты хочешь сказать, угощение, — проворчал Джип.

— Украшение, — продолжал Габ-Габ, — какое не снилось ни одной невесте. И в конце концов остановила свой выбор на букетике итальянских незабудок.

— Никогда не слышал о таких цветах, — проговорил Гу-Гу.

— Ну, это не совсем цветы, — объяснил поросенок. — Это такой длинный зеленый лук, который появляется весной. Видите ли, в изысканном обществе, где вращалась Порция, не любили называть это растение луком. Поэтому и переименовали в итальянскую незабудку. С тех пор они вошли в моду, и почти не одно свинское бракосочетание теперь не обходится без итальянских незабудок. Свадьба Порции удалась на славу. Ее только немножко — чуть-чуть — испортили некоторые гости: вместо того чтобы, как полагается, посыпать счастливую пару рисом, они бросали рисовую кашу. Они правильно думали, что жениху и невесте вареный рис придется больше по вкусу, чем сырой. Но я должен признать, что получилось несколько неопрятно.

— Нет, вы только послушайте, что плетет этот поросенок, — воскликнула Даб-Даб. — Ну просто… — она всплеснула крыльями в досаде и не произнесла больше ни слова.

— Глава, посвященная истории кухонных изобретений, — рассказывал дальше Габ-Габ, — получилась гораздо длиннее, чем я предполагал, потому что пришлось писать в ней не только обо всех этих ученых и путешественниках, которые открыли какую-нибудь новую вкуснятину, но и о таких, как Порция Бекон — а их оказалось немало, — кто изобрел разные полезные вещи, связанные с едой.

Вот, например, человек, который придумал и первым использовал Суповой термометр. Он был вождем эскимосов. Однажды этого господина пригласили на юг, в гости к генерал-губернатору Канады. В его честь в Оттаве устраивали много приемов и обедов, и ему пришлось есть разные блюда, которых он никогда раньше не пробовал, — скажем, горячий суп. А он, конечно, привык там у себя за Северным Полярным кругом есть все охлажденное — сырое тюленье мясо и всякую такую всячину. Так вот, суп ему понравился, но он очень сильно обжег им рот. А угадать, достаточно ли суп остыл, ему никак не удавалось. Однажды он где-то увидел висящий термометр. Он спросил, для чего эта штука. А когда услышал, что она показывает, холодно или жарко на улице, то сказал себе: «Ага, а почему бы не завести такой для супа?» И купил себе термометр — это был как раз термометр для ванны. И повесил его на шнурок, и всегда надевал на шею, когда ходил на приемы. Он больше никогда не обжигался и стал жить-поживать, добра наживать.

Джип только застонал.

Габ-Габ полистал бумаги, которые лежали перед ним на, столе.