Кухтеринские бриллианты. Шаманова гарь

— Первую поллитровку, помню, с заготовителем распили, какой меня попутно в райцентр подвез. А вечером, кажись, я в «Сосновом бору», в ресторанте куражился. Оттудова и залетел в вытрезвиловку.

— Как фамилия заготовителя? Откуда он?

— Дак я ж, Игнатьич, его хвамилию не спрашивал. Знаю, по деревням ездит на лошади. Шкуры, старье всякое да бумагу подержанную собирает. И в Березовку к нам иной раз наведывается.

— Яков Степаныч? — вспомнив бойкого на язык старика-заготовителя, спросил Антон.

— Не-е-е, — Торчков крутнул головой. — Степаныч в прошлом году на заслуженную пенсию подался. Теперь другой вместо него ездит, однорукий и как глухонемой. За придурковатость его Дундуком твой дед Матвей окрестил. Только скажу тебе, он совсем не придурок. Кады поллитровку распивали, соображает, по сколь наливать. Себе все побольше норовит плеснуть.

— Где вы с ним выпивали?

— Здесь, в райцентре.

— Прямо на улице, что ли?

— Не. К мужику какому-то на квартеру заезжали. Тот к моей поллитровке еще Чебурашку поставил.

— Чего? — не понял Антон.

— Ну, это самое… еще чекушку водки.

— Квартиру, где выпивали, запомнили?

— Что ты, Игнатьич!.. — Торчков, словно испугавшись, махнул рукой. — Память у меня некудышная.

Антон хотел было упрекнуть своего земляка за то; что тот отвечает на вопросы неоткровенно и чего-то не договаривает, но в это время загудел зуммер телефона внутренней связи. Звонил дежурный по райотделу. Возле небольшого железнодорожного полустанка, в шести километрах от районного центра, обнаружен труп старика. Оперативная группа уже готова к выезду на место происшествия и ждет представителя уголовного розыска.

Плотнее прижав телефонную трубку к уху, Антон хотел было сказать дежурному, что по распоряжению начальника райотдела уже передает дела Голубеву, но, поколебавшись какую-то секунду, решил напоследок выехать на происшествие сам.

— Сейчас буду, — коротко сказал он.

— Что там? — настороженно поинтересовался Голубев.

— На полустанке, кажется, ЧП. Скоро вернусь, — ответил Антон и, попросив Славу подробнее расспросить Торчкова, заторопился к оперативной машине.

3. Личность без паспорта

Сентябрьское утро было на редкость тихим и прозрачным. И бесконечно голубое небо, и светящаяся янтарной желтизной березовая роща над железнодорожной выемкой, у проселочной дороги, походили прямо-таки на левитановскую «Золотую осень». Не хватало лишь речки, да несколько инородно вписывалась в пейзаж стоящая возле леса оперативная машина милиции.

Труп старика обнаружили на опушке рощи путевые рабочие железнодорожного полустанка. Черный, неестественно скрюченный, с обгоревшим лицом, сильно пахнущим ацетоном, он лежал, уткнувшись головою в небольшую кучу золы, оставшейся от недавнего костра.

Третий час оперативная группа обследовала буквально каждый сантиметр местности в районе обнаружения, но пожухлая трава и опавшие с березок желтые пятаки листьев не сохранили никаких следов. Единственными вещественными доказательствами являлись осколки стакана из тонкого стекла и пустая бутылка с водочной этикеткой, найденные в траве около трупа. От бутылки и осколков ощутимо несло ацетоном. Немногое дал и осмотр одежды на трупе. Карманы заплатанных брюк и поношенного бушлата оказались пустыми. Сомнительной зацепкой для установления личности погибшего могли стать лишь инициалы «Р. К.», написанные химическим карандашом на сером лоскутке, пришитом у вешалки бушлата. Обут погибший был в новые кирзовые сапоги, казавшиеся несколько маловатыми для его рослой фигуры.

Когда оперативная группа заканчивала осмотр места происшествия, на служебном мотоцикле подъехал Слава Голубев. Антон отозвал его в сторону и, чувствуя какую-то неловкость, сказал:

— Придется тебе, Славочка, заниматься…

— Потому и примчался сюда, как только с твоим земляком разговор закончил, — быстро ответил Голубев.

— Что он еще наговорил?

— А-а-а… — Слава махнул рукой. — Рассказ про козла и капусту. После расскажу, — посмотрел в сторону трупа, спросил: — Документы есть?

Антон отрицательно покрутил головой:

— Ничего нет. Как говорится, личность без паспорта. Судя по одежде и коротко стриженным волосам, недавно из заключения освободился.

Голубев поцарапал затылок.

— Убийство?

— Очевидных признаков насильственной смерти на трупе нет.

— Значит, раскрывать преступление нам?

— Как всегда, — Бирюков сорвал с березки пожухлый листок, задумчиво пожевал его стебель. — Лицо погибшего настолько обгорело, что об идентификации не может быть и речи. Создается у меня впечатление, что умышленно это сделано, чтобы затянуть время с опознанием трупа.

Голубев промолчал.

Подошли остальные участники оперативной группы: следователь Петя Лимакин, врач Борис Медников и всегда мрачноватый эксперт-криминалист капитан милиции Семенов. Поздоровавшись с Голубевым, следователь достал пачку сигарет, молча стал закуривать. Медников «стрельнул» у него и тоже закурил. Капитан Семенов, бросив короткий взгляд на двух железнодорожников, привлеченных в качестве понятых и, видимо, не решившихся подойти к оперативникам, тихо проговорил: