Кукла

"А кто же я, равно чужой им всем?.."

"Может быть, ты - клеточка в железном решете, через которое я пропущу их всех, чтобы отделить зерна от плевел..." - отозвался какой-то голос.

Вокульский оглянулся. "Игра больного воображения". Тут он заметил в глубине костела, у четвертого стола, графиню Иоанну с панной Изабеллой. Обе они сидели у подноса с деньгами и держали в руках книжки, по-видимому молитвенники. За креслом графини стоял лакей в черной ливрее.

Вокульский направился к ним, задевая коленопреклоненных и обходя другие столы, где отчаянно стучали, стараясь привлечь его внимание. Приблизившись к подносу, он поклонился графине и положил свой сверток полуимпериалов.

"Боже, - подумал он, - какой у меня, должно быть, дурацкий вид с этими деньгами".

Графиня отложила книгу.

- Здравствуйте, пан Вокульский, - сказала она. - Знаете, я думала, что вы уже не придете, и, признаюсь, мне было даже немножко неприятно.

- Я говорила вам, тетушка, что он непременно явится, да еще с мешком золота, - произнесла по-английски панна Изабелла.

При мысли, что Вокульский, может быть, понимает по-английски, графиня вспыхнула, и на лбу у нее выступили капли пота.

- Прошу вас, сударь мой, - быстро продолжала она, - присядьте на минутку, а то наш уполномоченный отлучился куда-то... Разрешите, я положу ваши империалы наверху, в назидание и к стыду господ, которые предпочитают тратить деньги на шампанское...

- Да успокойтесь же тетушка, - снова проговорила панна Изабелла по-английски, - он, наверное, не понимает...

На этот раз и Вокульский покраснел.

- Вот, Белла, - торжественным тоном произнесла графиня, - пан Вокульский... Который так щедро одарил наших сироток...

- Я слышала, - отвечала панна Изабелла по-польски, в знак приветствия опуская веки.

- Вы, графиня, - пошутил Вокульский, - хотите лишить меня награды на том свете, хваля мои поступки, которые, впрочем, я мог совершить ради выгоды.

- Я догадывалась об этом, - шепнула панна Изабелла по-английски.

Графиня чуть не упала в обморок, чувствуя, что Вокульский мог угадать смысл сказанного, потому что для этого вовсе не нужно было владеть иностранным языком.

- Вы можете, сударь мой, - сказала она с лихорадочной поспешностью, вы можете легко заслужить награду на том свете, хотя бы... прощая обиды...

- Я всегда их прощаю, - ответил он с некоторым недоумением.

- Разрешите заметить, что не всегда, - продолжала графиня. - Я старая женщина и считаю вас другом, пан Вокульский, - сказала она важно, - так уж уступите мне в одном деле...

- Приказывайте, графиня.

- Третьего дня вы рассчитали одного из ваших служащих, некоего Мрачевского...

- За что же? - вдруг отозвалась панна Изабелла.

- Не знаю, - отвечала графиня. - Кажется, из-за расхождения в политических взглядах или что-то в этом роде...

- Так у этого молодого человека есть взгляды?.. - воскликнула панна Изабелла. - Любопытно.

Она сказала это с такой иронией, что Вокульский почувствовал, как в сердце его смягчается озлобление против Мрачевского.

- Дело не в политических взглядах, графиня, - отвечал он, - а в бестактных замечаниях по адресу лиц, которые посещают наш магазин.

- Может быть, эти лица сами ведут себя бестактно, - вмешалась панна Изабелла.

- Им позволительно, они платят за это, - спокойно возразил Вокульский, - а нам нет.

Яркий румянец выступил на щеках панны Изабеллы. Она взяла молитвенник и принялась читать.

- Но все-таки позвольте уговорить вас, пан Вокульский, - сказала графиня. - Я знаю мать этого юноши, и, поверьте, мне просто тяжело видеть, как она убивается...

Вокульский задумался.

- Хорошо, - сказал он. - Я приму его, но работать он будет в Москве.

- А его бедная мать? - напомнила графиня просительным тоном.

- Хорошо, я повышу ему жалованье... на двести... ну, на триста рублей.

В это время к столу подошло несколько детей, которым графиня начала раздавать образки. Вокульский встал и, чтобы не мешать графине в ее благочестивом занятии, подошел к панне Изабелле.

Она отложила молитвенник и, окинув Вокульского странным взглядом, спросила:

- Вы никогда не отступаете от своих решений?

- Нет, - ответил тот, но тут же опустил глаза.

- А если бы я попросила за этого молодого человека?

Вокульский в изумлении посмотрел на нее.

- В таком случае, я сказал бы, что пан Мрачевский лишился службы, потому что неподобающим образом отзывался об особах, которые соизволили говорить с ним несколько более благосклонным тоном... Если вы все же прикажете...

Теперь панна Изабелла опустила глаза, сильно смутившись.

- А... а... в конце концов мне все равно, где будет жить этот молодой человек. Пусть едет в Москву.

- Он туда и поедет, - ответил Вокульский. - Мое почтение, сударыня, прибавил он, кланяясь. Графиня подала ему руку.

- Спасибо, пан Вокульский, за память, и прошу вас, приходите ко мне разговляться. Очень прошу, - прибавила она значительно.

Заметив вдруг какое-то движение в центре костела, она обратилась к лакею:

- Ступай-ка, Ксаверий, к госпоже председательше и попроси ее одолжить нам карету. Скажи, что у меня лошадь захромала.

- На когда прикажете просить, ваше сиятельство?