Кукла Яся

— Яся — сильная девочка, — доносится до меня грустный голос Яны, — но, похоже, на этот раз она не справилась…

***

В этот же день мы обходим все основные адреса, которые показывает в программе номер Бортич. Её агентство, помещения, в которых проходят кастинги, салон красоты, фотостудия, бассейн, клуб, библиотека.

К сожалению, ни по одному из вышеперечисленных адресов Ясю не находим и, когда остаётся последняя и крайне странная локация, её подружка впадает в отчаяние, разревевшись прямо посреди улицы.

— Вот что, — подхожу к тачке, у которой стоит зарёванная Яна. — Езжай домой.

— А ты? — шмыгает носом.

— Мне нужно на Брайтон-Бич. Туда она ездила трижды за прошлый месяц. Не знаешь, зачем?

— Не-а, но я с тобой!

— Ещё чего!

— Кому ты звонил?

— Людям, которые могут посодействовать.

— Бандитам небось? — предполагает недовольно.

Молчу.

Что сказать? Обо мне у неё стопудово сложилось определённое мнение.

— Они помогут? Люди эти.

— Надеюсь, что да.

— Тогда скорее поехали, — открывает водительскую дверь и садится за руль.

— Ты едешь домой, — повторяю устало.

— Какой домой, Кирилл? Я от тебя не отстану, понял? Поймаешь такси — двину следом.

— Яна…

— Мы должны вместе найти Бортич. Теряем время, — стучит указательным пальцем по запястью и смотрит на меня взглядом, выражающим непоколебимую твёрдость.

Спорить с ней, судя по всему, бесполезно. Сталь есть сталь. Фамилия говорящая.

Занимаю пассажирское сиденье, и машина тут же трогается с места.

Сорок минут спустя перед нами Юг Бруклина и берег Атлантического океана. «Брайтон-Бич», он же «Русское гетто» и «Маленькая Одесса» — известный русскоговорящий квартал Нью-Йорка.

Интересно, что раньше этот район считался курортом и посещали его состоятельные европейцы. Позже Великая Депрессия внесла свои коррективы. Произошёл упадок. Сюда хлынули представители малообеспеченных слоёв общества.

Первая волна эмиграции привела евреев, спасающихся от геноцида. Вторая случилась в девяностые, после развала СССР, когда череда экономических и политических кризисов привела к тому, что люди из республик начали массово переезжать для того, чтобы исполнить свою «американскую мечту».

Что вышло в итоге? А в итоге, Брайтон стал некой витриной прошлого, потому как эмигранты, воссоздали вокруг себя привычную атмосферу советской эпохи.

Что я помню со времён своего последнего визита?

Набережную Broadwalk с деревянным настилом. Лунапарк. Ветку метро, идущую над улицей Брайтон-Бич авеню. Барахолки. Магазины с нашей продукцией. Общепиты совкового формата с хорошо знакомым меню.

Повсюду звучала русскоязычная речь. Рекламные вывески тоже в основной своей массе были на русском.

Любопытно, что здесь происходит сегодня?

— Закройся и сиди в машине.

— Ну уж нет, ни фига, — пытается вылезти из салона упёртая девчонка.

— Делай, как сказал, женщина, — рычу на неё и загоняю обратно.

Слышу, что возмущается, но в тачке, слава Богам, вопреки своему лютому характеру, остаётся.

— Шо за щегол? Какое шикарное пальто, гля, — доносится до меня хриплый голос алкашки, сидящей в компании мужиков-бомжей, греющихся у костра.

Направляюсь к невзрачной серой постройке. Тут когда-то жил мой старый знакомый. После звонка выяснилось, что чалится он здесь до сих пор.

Стучу по двери и через несколько секунд она открывается.

— Damn! [(с англ.) Черт!] Дымницкий, дружище!

Сокольников налетает на меня, чуть ли не сбивая с ног. Обнимает и орёт радостно:

— Сколько лет не виделись! Охренеть!

— Здорова, Юр. Как жизнь? — хлопаю его по плечу.

— So-so [(с англ.) Так себе], помаленьку. Чё со мной будет? Лучше скажи, откуда ты, брат, тут взялся?

— Прилетел из Москвы.

— Заходи давай. С женой познакомлю и детьми.

— Юр, в другой раз непременно, а сейчас я по делу к тебе заскочил. Время на вес золота.

— Чё случилось? — отодвигаясь, хмурится.

— Близкий человек пропал.

— Что за человек?

— Девушка. Двадцать шесть лет. Модель. Вот по этому адресу появлялась тут у вас недавно. Я пробил. Там, вроде как, магазин видеокассет, который уже закрыт.

— Ага, а ещё там точка, — добавляет он. — Сочувствую, но, по ходу, девка влипла.

— Мне надо её найти. Помочь сможешь? Интересуют злачные места, куда она в теории могла двинуть, и связи твои нужны бы. Вдруг кто из ваших видел?

— Я больше не с ними, братан. Завязал с тёмным прошлым. Легализовался типа. Ради семьи.

— Ясно. Извини за беспокойство. Сам разберусь.

— Да погоди ты, — останавливает за плечо, заметив мою реакцию. — Ща что-нибудь сообразим.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍Исчезает за дверью. Что-то говорит жене, после чего выходит на улицу, на ходу надевая на себя пуховик.

— Фотка девчонки есть?

— Да.

— Показывай. Отправим кое-кому. Посмотрят, вдруг, кто знает её или видел.

Открываю галерею, передаю ему телефон.

— Отошли от машины! — ору, заприметив у тачки бомжей.

— Пальто, денег дай, — сипит один из них.

— Возьми и проваливайте! — протягиваю несколько купюр и ловлю в фокус испуганное лицо Яны.

— Маловато. Подбавить бы, — наглеет красная морда.