Кукла Яся

— Я им всё вернула, это во-первых. А во-вторых, та дамочка в красном назвала меня проституткой. Притом, что её муж сам подкатил ко мне.

— Господи Боже! Это несерьёзно, Ясь! Скандал на скандале. С тобой стало слишком сложно работать!

— Если честно, я устала.

— Что-что? Устала?

— Ага.

— Да ты обалдела, моя милая! В двадцать шесть тебя всё ещё хотят видеть на подиуме! Нужно благодарить за это матушку-Вселенную и пахать-пахать-пахать!

— Надоело мне. Я уже семь лет в этом режиме существую. Веришь, даже не поняла, как они пролетели. Кастинги. Съёмки. Показы. Вот скажи. Ради чего всё?

— Как это ради чего? Ты заработала себе имя!

— Счастливее от этого не став, увы. Кому я нужна по факту? — невесело усмехаюсь. — Агентству, имеющему с меня приличную долю заработка? Мужикам, возжелавшим купить себе куклу на вечер?

— Немедленно прекрати себя жалеть! Ты — топ модель. Миллионы девочек готовы душу продать за то, чтобы оказаться на твоём месте.

— Ну и дуры! Я даже собаку завести не могу, живя в таком ритме. Так бы может, хоть она меня любила бы.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍Сглатываю тугой ком, вставший в горле.

— Собака! Тоже мне желание!

— Нормальное желание.

— На пенсии заведёшь.

— Я до неё не доживу.

— Ясь, — Элен снова вздыхает. — А теперь давай поговорим откровенно.

— Только не этот взгляд.

— Что с тобой происходит? Ты вознамерилась похерить свою карьеру?

Молчу.

— Антидепрессанты, выписанные врачом, принимаешь?

— Они мне больше не помогают.

— Значит нужно подобрать другие, сменив специалиста, если того требуют обстоятельства.

Киваю.

Просто чтобы она как можно быстрее от меня отстала.

— Ты стала часто употреблять алкоголь.

— Я не могу расслабиться, что ли?

— Это путь в никуда, имей ввиду.

— Ага.

— Яся! Париж — это твой шанс прийти в себя. Пока ты окончательно не утонула в своей депрессии.

— Я тебя услышала.

— Поезжай. Докажешь агентству, что ты — всё ещё наша главная звезда. Отвлечёшься от всего того дерьма, что грузом лежит на сердце. Развеешься в конце-концов.

Растягиваю губы в натужной улыбке.

Отвлечёшься.

Да-да… Проходили.

— Ответ нужно дать в следующий понедельник. Не затягивай с решением. Ты должна согласиться. Поняла меня?

Встаю.

Должна. Должна. Должна.

Как вы все задолбали…

***

Когда мне плохо и грустно, я спускаюсь в метро. Выбираю себе какое-нибудь направление и еду туда для того, чтобы просто побродить по улицам.

Сегодня останавливаю выбор на Брайтон-Бич. Я уже гуляла здесь пару раз, и это место отозвалось во мне как-то по особенному. То ли радуют глаз попадающиеся на пути русскоязычные баннеры, то ли ласкают слух звучащие на родном языке ругательства.

Как бы там ни было, в такие минуты ты испытываешь нечто необъяснимое. Вроде как, это зовётся тоской по Родине. И если вы спросите, скучаю ли я по России? Я отвечу, что да, скучаю до сих пор. Больше всего по окружавшим меня людям и тем беззаботным временам моей юности, о которых за последний год я слишком часто вспоминаю.

Сижу на скамейке, прямо на набережной. Смотрю на холодный океан. Поёжившись от порыва ветра, прячу руки в карманы.

— Сколько?

— Да ты гонишь!

— Отвечаю, там брюлик!

Оборачиваюсь. Глядя на подозрительную компанию парней, громко спорящих между собой, опять невольно возвращаюсь к мыслям о своих мальчишках.

Обаятельный Паровоз.

Дурашливый Череп.

Задумчивый Клим.

Простодушный Кабан и лёгкий на подъём Калаш.

Стоит лишь прикрыть глаза и вот все они за одним столом. Сидят, уплетают за обе щеки нашу с Сашкой стряпню. Шутят. Улыбаются. Подкалывают друг друга. Весёлые, молодые, счастливые.

Как же давно это было! И как же сильно хочется вернуться в те дни…

Мне кажется, я была по-настоящему счастлива именно тогда, когда работала на автомойке и жила с ними в общей квартире, ставшей для меня домом.

— What’s up, doll? Why are you crying? [(с англ.) Что случилось, кукла? Почему плачешь?] — обращается ко мне на ломаном английском один из тех ребят, что стояли поодаль.

— Я в порядке, — шмыгаю носом.

— О, так ты наша! Из России?

— Да.

Шапка у него смешная. Тоха всегда похожую ерунду носил.

— Недавно, что ль, переехала?

— Пф. Восьмой год в Нью-Йорке.

Подумать только… Аж страшно представить, сколько воды утекло.

— Замёрзла?

— Предложения согреть не приму, — сразу обозначаю, и он в ответ смеётся.

— Тебе так-то опасно одной тут шляться.

— Кто сказал, что я одна?

— И что это значит?

— Это значит, что твой дружок останется без фаберже, если не уберёт грабли от моего рюкзака, — спускаю с предохранителя осу, которую всегда ношу в кармане.

Он слышит. Я подмигиваю.

Нормальные мужики, они, дарят что? Цацки, шубы. А мне мой пистолет подарил когда-то.

— Костя-я-ян, рискуешь.

Жестом отбой ему показывает.

— Она знает о том, что ты за спиной, — сообщает товарищу. — И ты это, по ходу, на мушке.

— Вано, чё такое?

Вытаскиваю осу из кармана. Чтоб сократить количество вопросов.

— Вот нынче барышни пошли, — третий сбоку показывается.