Кукла-талисман

Запомни, муж мой,
доблестный муж мой,
образец самурая, воплощённая честь,
живое послушание!
Вырежи эти слова на дереве твоего сердца,
которое твёрже камня.
Завтра меня похоронят, положат в могилу
вместе с ножом, омытым кровью,
горячей кровью несчастной женщины.
Не разбойник убил меня,
не я покончила с собой —
вы, мужчины семьи Хасимото,
вы дали мне острый нож.
Дали в день свадьбы,
дали в день смерти,
назначили вину и грех,
велели пресечь тонкую нить жизни.
Нож этот — месть моя,
ярость моя, боль моя,
ненависть моя.
Нож этот я буду держать в руке,
когда восстану из праха,
вернусь в ваш дом,
упьюсь вашей кровью,
будь она проклята во веки веков.
О, мужчины рода Хасимото,
суровые мужчины Хасимото!
Я приду к вам, когда и ждать не будете,
явлюсь там, где и быть нельзя,
заставлю делать то, о чём страшно подумать,
то, на что вы осудили Масако.
Я покончила с собой
и вам суждена та же участь!
Ждите,
трепещите,
не избежать вам моей мести!

Орда служителей в чёрном, шустрых и деятельных, похожих на бесов, вырвавшихся из преисподней, меняет декорации. Исчезает, проваливается под землю главная зала усадьбы Хасимото. На её месте воздвигается ямадай — «платформа гор». Её боковые стены украшены изображениями горных склонов и цветущих вишен.

На платформе музыканты — те, что играют на сямисэнах, выше, барабанщики и флейтисты ниже. Все они одеты в платья разбойников, напавших на князя, Кинная и Масако. Музыка делается бурной, полной яростных диссонансов.

Масако:

Все вы пройдёте через это,
жестокие, не знающие пощады,
все побываете там же, где и я,
на лесной поляне, в яростной схватке
сделаете последний выбор!
И сойдёте туда, куда сошла я,
покончите с собой,
ринетесь в царство смерти!

Киннай:

Ужасные слова!
Они разят быстрее меча,
режут острее ножа.

Масако:

Сон есть смерть,
смерть есть сон.
Я подарю вам и то, и другое:
смотрите сны, что нашлю на вас я,
убивайте себя, как это сделала я,
подобно мне уходите из жизни.
Мужчины жестокие, не знающие пощады,
повинуйтесь приказу женщины!
Да прервётся род Хасимото!
Да сгинет в забвении!

Киннай:

Нет!
Никогда!
Не бывать такому!
О мстительный дух, жестокая душа,
сколь же коварен твой замысел!
Но ты зря открылась мне,
зря тешилась, зря ликовала —
станет ли медлить самурай,
если семье угрожает опасность?
Нет!
Никогда!
Твоя душа — острый нож?
Его положат на семейный алтарь
под охрану всех моих предков,
доблестных воинов, ревнителей клана.
Уж они-то не дадут тебе спуску,
не позволят сбежать, навредить,
подрубят жилы, разобьют колени!
Тоскуй в темнице!
Я сам встану на страже, прослежу за тобой,
лишу себя жизни.