Кукла-талисман

За бамбуковыми шторами металось пламя факелов. Веера охристых бликов мели пол домика. Слышались крики.

— Скорее!

— …с молодым господином…

— …беда!

То, что последний вопль мне не приснился, я понял уже на бегу. Рядом со мной бежали слуги и вассалы господина Цугавы. Кое-кто успел вооружиться. В темноте, разорванной языками огня, я не сразу приметил, что они ныряют в заднюю дверь дома — и поспешил следом. В доме царила бестолковая суматоха, все стремились в западное крыло, туда, где покои Ансэя. Но там уже было полно людей: не протолкнуться.

— Прекратить панику! — громыхнул приказ господина Цугавы.

Все умолкли. Замерли, кто где стоял, боясь вздохнуть.

— Дом поджечь хотите?! Погасить факелы!

Ну да, легко сказать. Факел так просто не погасишь. Бочек с водой в доме не наблюдалось, факельщики поспешили на двор. Остались те, что с фонарями, или вообще без огня. Сделалось темнее, зато просторней.

— Господин!

— Мы пришли на помощь!

— Скажите, что нам делать!

— Идите по своим жилищам. Помощь уже оказывают.

— Просим прощения, господин!

— Простите за дерзость!

— Всё ли хорошо с молодым господином?

— Мой сын жив. Сейчас ему нужен покой.

— Господин…

— Всё, идите! Быстро!

Я посторонился, пропуская людей мимо себя. В лицо ударил свет лампы, я заморгал.

— Вы что, не слышали? — Цугава осёкся, сбавил тон. — Простите, Рэйден-сан. Вы, конечно, оставайтесь. Следуйте за мной.

— Извините мне мой внешний вид. Я сгораю от стыда…

Сгоришь тут, если на тебе только нижнее кимоно без пояса! Это Ансэю простительно, он раненый.

— Пустяки! — отмахнулся Цугава на ходу. Тень от его руки метнулась по стене крылом нетопыря. — Вы поспешили к месту происшествия, не тратя времени на облачение. Это делает вам честь. Долг выше формальностей!

— Могу я узнать, что произошло?

— Разумеется. Дайте дорогу!

Двое слуг шарахнулись в стороны, пропуская нас в покои Ансэя. Здесь горели сразу четыре лампы, заставляя тени жаться по углам. Нет, не только тени: в дальнем от входа углу, завернувшись в лёгкую накидку, сжалась в комок перепуганная молодая женщина — как я понял, жена Ансэя.

Сам Ансэй лежал на расстеленном посреди комнаты футоне, строгий и прямой. Плащ из лилового шёлка укрывал его от шеи до пят. Грудь молодого человека явственно вздымалась и опадала. Ресницы слегка подрагивали. Глаза под веками совершали быстрые движения подобно рыбам под колеблющейся поверхностью пруда. Ансэй спал, ему снился сон: тревожный, беспокойный. Тело его при этом оставалось неподвижным, как у мёртвого.

Как он ухитряется спать при таком шуме?!

— Гичин, Хисикава! Вы прибежали сюда первыми. Поведайте дознавателю…

Забывшись, я поднял руку, прерывая господина Цугаву. Хозяин дома умолк, не договорив — должно быть, от удивления. Спасая положение, я низко поклонился Цугаве:

— Мои манеры отвратительны, господин. Единственное моё оправдание — страстное желание быть полезным. Вы позволите мне сперва осмотреть помещение? А потом ваши люди расскажут мне, что здесь произошло. Если вы согласитесь, я буду безмерно признателен вам…

— Хорошо.

— Благодарю вас, Цугава-сан.

Я протянул руку. Слуга подал мне фонарь: кипарисовый ящичек с ручкой и окошками, затянутыми бумагой. Масляный фитиль давал свет ровный и достаточно яркий. Мужчины посторонились, освобождая место, и я двинулся в обход комнаты. Так, тумбочка в головах спящего опрокинута. Рядом — богато вышитый кошелёк. Свалился с тумбочки? Отметим, запомним. Женщина в углу. По ней я лишь мазнул взглядом и поспешил отвернуться. Неприлично пялиться в упор на чужих жён, да ещё в спальне. Всё, что нужно, я и так успел увидеть. Испуг, смятение, тонкие пальцы судорожно вцепились в накидку, из-под которой выглядывает край нижнего кимоно…

Идём дальше.

Пара приземистых шкафчиков с выдвижными ящиками. Поверх сложена верхняя одежда супругов. Лежит аккуратно, но ткань чуть смята. Пояса отсутствуют. Резко обернувшись, я шагнул к спящему — и, не позволив себе задуматься и отступить, совершил очередную вопиющую бестактность. Одним движением я сдёрнул с Ансэя укрывавший его плащ. Руки и ноги молодого господина были крепко связаны двумя поясами: мужским и женским. Стало ясно, почему он не шевелился, несмотря на тревожный сон.

— Умоляю простить меня! — я намеренно произнёс это громче, чем следовало. Спящий и ухом не повёл. — Я должен был убедиться. Ни в коей мере я не хотел оскорбить вас или вашего сына!

В ответ хозяин дома лишь безнадёжно махнул рукой:

— Делайте что должно, Рэйден-сан. Для того вы здесь.

— Тысяча благодарностей, Цугава-сан!

Вновь укрывая Ансэя плащом, я задержался, рассматривая наследника. Лицо бледное, напряжённое, глазные яблоки всё ещё ворочаются под веками. На шее — багровая полоса. Тонкая, как след от шёлкового шнурка. Расправив и подоткнув плащ, я обвёл взглядом присутствующих — и в левой руке Хисикавы углядел то, что искал.

— Благодарю вас, Цугава-сан. Я закончил осмотр.

— У вас есть какие-то просьбы? Пожелания?

— Где я мог бы переговорить с вашими людьми?