Кукла в волнах

— Во-вторых, я замполит аэродромной роты, — продолжил говорить я, не обращая внимания на её слова, — у нас здесь стоит пилорама, так что, имею полное право, так сказать, присутствовать.

— Ну, и имейте себе на здоровье, а жердёлы не троньте! — не сдавалась Никитенко.

— А что они ваша собственность что ли?

— Не ваше дело! — грубо ответила кладовщица.

Что было с ней делать? Ругаться, спорить? Ну, уж нет, даже если она возомнила себя бог весть кем. Пусть подавится своими абрикосами! Однако о недопустимой грубости, которую совершила вольнонаемная по отношению к старшему по званию, следовало сообщить её начальству в лице прапорщика Пузырёва. Воспитательная беседа с ней не помешает. Впрочем, мне было абсолютно наплевать на Аллу и её недовольство.

Глава 2

Построение нашего батальона по утрам, так же как и на лагерном аэродроме, называлось «Разводом». На разводе командир ставит задачи на целый день и подразделения отправляются их выполнять. Оставшимся в строю офицерам обычно доводятся какие-либо указания сверху, объявляется наряд для заступления на дежурство.

Сегодня в число этих «счастливчиков» попал и я. Как оказалось, начальнику продовольственной части или попросту начпроду, надо было срочно ехать на окружные склады в Ростов за тушенкой. Поскольку замполитов считали основными бездельниками в армии, то естественно, первыми кандидатами на замену в наряд были они.

— Лихачев, — зачитал мою фамилию заместитель начштаба батальона, отвечающий за составление графика дежурств, — заступаешь сегодня дежурным по батальону.

— Есть! — ответил я.

После развода, чтобы убить время до заступления на дежурство, я отправился в ленинскую комнату. Солдаты как всегда использовали подшивки газет вместо туалетной бумаги, и пришлось дать нагоняй дневальным. Все это заняло немного времени.

Посмотрев на часы, я решил, что еще оставалось время заглянуть в солдатский клуб, к своему приятелю Юрке Кузовлеву — закончившему моё училище, только несколькими годами ранее.

Он попал на должность замполита роты охраны в Степногорск, там на чем-то погорел и был сослан к нам, в Азовск, в солдатский клуб. Лида, оставшаяся в лагерном аэродроме до полного закрытия лагеря, напрямую подчинялась ему. Нарастивший за несколько лет утомительной клубной работы солидное брюшко, Юра играл в бильярд, который в солдатском клубе стоял на втором этаже, в комнате возле библиотеки. Играл он сам с собою, поскольку днём в клубе обычно никого не было.

— Привет, Юрец! — воскликнул я, увидев, как мой приятель прицелился кием для удара.

Удар получился хороший, два шара закатились в лузы. Только после этого, отложив кий в сторону, Кузовлев подошел ко мне.

— Привет, привет, пропащая душа! Совсем засиделся там, в степи. Давно надо было отпроситься у Крутова и дунуть сюда.

— Да уж, у него отпросишься! Хотя, если бы я оттуда уехал, то тебя отправили бы вместо меня. Только и всего.

— Как там Лида? — поинтересовался Кузовлев, — она не слишком разошлась? А то, знаю я её.

Мне была понятна подоплека вопроса. Весь гарнизон знал, что Юрец не обделял своим вниманием Лидку, благо, что та была безотказная. Однажды во время просмотра солдатами фильма, я поднялся из зала наверх, в кинобудку. Пришел, как говорится, в неурочный час. Юра открыл мне дверь весь красный, запыхавшийся, а Лида, которая стояла у киноаппаратов, делала вид, что перебирает коробки с фильмами и украдкой одёргивала форменную юбку.

На вопрос Кузовлева я ответил, что с Лидией всё в порядке и что скоро все приедут на базу. То, что у меня самого были интимные отношения с ней, я предпочел не упоминать. Зачем расстраивать товарища? Если захочет, Лида сама всё расскажет.

— Смотрю, не успел приехать, засунули в наряд? — добродушно спросил Юра, поблескивая золотой коронкой на переднем зубе.

— Ты же знаешь штабных, мы у них самые большие бездельники. Это остальные работают в поте лица, аж штаны трещать от усердия.

— Особенно прапорщики, — согласился Кузовлев.

— Как в известной поговорке: «Офицер служит — пока ноги носят, прапорщик — пока руки».

Мы еще немного поговорили об особенностях службы в батальоне.

— А ты слышал, что не только Терновой в Могочу уезжает. Секретаря партбюро Подлесова на повышение забирают, — сообщил мой приятель.

— Куда его переводят? — спросил я с невольным сожалением — Подлесов был спокойным, рассудительным офицером, которого в батальоне уважали.

— Куда-то в Краснодарский край, кажется, станицу Прохладную. Там находятся крупные армейские склады, его переводят замполитом батальона охраны.

— Не слышно, кого прочат на его место?

Юра пожал плечами.

— По слухам, вроде кого-то из Афгана, но точно не знаю. Между прочим, — Кузовлев вновь улыбнулся, показывая золотые коронки, — здесь ходят и про тебя слухи.

— Какие именно?

— Что ты собрался жениться на официантке из летной столовой, Илоне, кажется. Это серьезно или как? Ты точно решил?