Кукла затворника

Но Барановский теперь хотел знать о глазах. И спросил о них.

— Были закрыты очками, — ответила Наташа. — Маленькими, круглыми, непроницаемыми.

— Как у кота Базилио?

— Или Джона Леннона.

— От него чем-то пахло?

— Да. Секонд-хендом.

— В смысле старостью?

— Нет, бытовой химией. Вещи, что попадают на прилавки комиссионок, проходят через чистку. И все одинаково пахнут.

— То есть свой костюм Карабас купил в секонд-хенде? Уже зацепка.

— Их по городу около сотни. Замучаетесь искать.

— Да, работы много. И мы обзвоним все. Это же не шорты или ветровка, а костюм карнавальный. Такие редко встретишь. Но этим будем заниматься не мы. Пока не видно связи между похищением и убийством Иванова.

— Прямого, да, но… Его убили из-за куклы. Меня пытались превратить в нее! Явная параллель.

— Пока она жирно не обозначилась, мы, убойщики, вашим делом не занимаемся. Но это хорошо, потому что у нас людей не хватает. Я без выходных уже десять дней работаю.

Она собралась ему посочувствовать и перевести разговор в неформальное русло, как в палату зашел врач. С виду грозный, похожий на киношного злодея. Огромный, носатый, волосатый. Глянув на такого, подумаешь, что у него под халатом бомба, а не уютное пузико. Когда доктор наклонялся над пациенткой, она его чувствовала. И это ее успокаивало. Наташин папа был с брюшком. И ей нравилось утыкаться в него. Если случалась какая-то беда, маленькая Ната кидалась к отцу, а не к матери. Он укладывал ее себе на колени, обнимал, укачивал, и девочка засыпала на его животе-подушке.

Увы, сейчас его нет рядом. Сидит в тюрьме. Вот уже девять лет. Осталось шесть. И раньше его за хорошее поведение не отпустят. Потому что любимый ее папочка ведет себя плохо. Он всегда был вспыльчивым. Как какой праздник с распитием горячительного, так он с кем-нибудь драку затеет. На женщин, тем более детей руку никогда не поднимал. Но с мужиками бился насмерть. Так одного и… убил!

Дали шесть лет. Но отец через три вздумал бежать. Срок добавили. Мама считала, что он уже потерян для семьи и общества, и развелась после этого. Наташа не хотела в это верить. Но когда навещала его в тюрьме последний раз, сама пришла к тому же выводу. От того человека, которого она знала, ничего не осталось. В том числе уютного животика. Худой, жилистый, бритый, с появившимися на руках наколками, он стал похож на закоренелого зэка. Судя по всему, заслужил авторитет, заматерел и стал чувствовать себя в тюрьме, как дома. На воле ему не понравится. Там он станет никем. А тут — уважаемый человек.

Пока Наташа вспоминала о папе, доктор выпроводил Барановского. Затем бегло осмотрел ее и, велев сестре сменить капельницу, удалился. На прощанье он подмигнул пациентке. Как папа до того, как его посадили.

Глава 5

Она стояла у зеркала в ванной. Вода стекала по лицу. Зоя не вытерлась. Не захотела.

Капли, падающие с мокрых волос, бежали по щекам… Как слезы.

Но она давно разучилась плакать!

Голой Зоя вышла в холл. Под ногами мрамор, над головой муранское стекло. На стенах штукатурка с жемчужной крошкой. Десятки тысяч долларов вбуханы в ремонт одного лишь этого помещения. А сколько потрачено на остальное! Их не жаль. Еще заработает. Зоя плакала стекающей с волос водой по несбывшимся надеждам.

Раньше она смеялась над пословицей «Счастья не купишь». Считала, что ее придумали бедные, чтобы успокоить себя. Но со временем стала понимать, что в ней что-то есть… Нет, в счастье для голодранцев она не поверила. В шалаше рая не бывает. Но он и во дворце не гарантирован.

Гарри считал, что у нее огромные психологические проблемы, нуждающиеся в решении специалистов. А она ему и половины не рассказала из того, что с ней в жизни случалось дерьмового. Хотя бы о том, как ее, двадцатилетнюю, пускали по кругу братки, потому что Зое нечем было платить за их крышу. Еще и пакет картонный на голову надевали, оставляя только прорезь для рта — он тоже рабочий орган. Отдавала, чем могла. Благо нашелся потом покровитель. И она два года спокойно жила. Пока его не расстреляли на ее глазах, а ее снова не изнасиловали толпой…

По кругу не только бандиты пустили Зою Одинцову, но и сама жизнь.

Но она не сдавалась. И не собиралась ходить к психологам, а тем более пить таблеточки. Притупить душевную боль ими все равно что отказаться от своей сущности. Зоя и алкоголя побаивалась. Особенно после того, как, напившись шампанского, начала Гарри закидывать своим грязным бельем и скелетами из шкафа. Ладно, не проболталась, что убила отчима. Однако он как будто догадался. Умный мужик был…

Впрочем, почему был? И есть. А какой нежный. Эти его маленькие ручки… Они могли творить чудеса. А ей другого и не надо было. Лишь ласки. А полноценный секс… Могла терпеть и только. Но всякий раз, когда в нее проникал мужчина, она вспоминала всех тех, кто делал это без ее согласия.